Девчонки из команды хихикали, но не без зависти. Похвала Георгия Алешкевича, в прошлом чемпиона Союза и мира, дорогого стоила.
— Может, не петух, а курица? — язвительно выкрикнула Люба.
Она была недовольна мной — деревенской выскочкой. И при всякой возможности подкалывала меня, порой откровенно издеваясь.
Люба — потомственная спортсменка. Отец ее — заслуженный мастер спорта России по вольной борьбе, мать — мастер спорта по синхронному плаванию.
Мы с девчонками удивлялись, почему Люба тоже не пошла на плавание, ведь это такой красивый вид спорта!
— Я не хочу быть просто дочерью Воскобойниковой, — по-взрослому мудро рассуждала Люба. — Я сделаю свое имя. А для этого мне как минимум надо стать чемпионкой соревнований.
У меня и в мыслях такого не было. Пусть это мои первые соревнования, я мечтала всего лишь занять призовое место. Что, впрочем, мне как раз и удалось. Во всяком случае, даже если бы в соревновании победила Люба, «серебро» уже было у меня в кармане.
— Для первого раза это отличный результат! — хвалил меня тренер.
Отличный результат — второе место? Неужели он тоже не верил, что я могу победить его любимицу? Это меня задело. Меня всегда задевало снисхождение, а особенно в четырнадцать лет.
— Все, расслабься, — успокаивал мой спортивный наставник, — командное первенство уже у нас в кармане, так что какая разница, кто получит первое место, мы — все свои. Любе это надо, а тебе — какая разница?
Большая!
Вряд ли он думал, что я не стану его слушать. Может, и ему было без разницы, а мне и Любочке, как все ее звали, далеко не все равно.
Иными словами, тренер намекал, что в финале мне лучше всего «лечь», как говорят боксеры. То есть проиграть нашей звезде. Тем более что Воскобойникова была постарше меня и в последний раз выступала за юниоров.
Впрямую говорить об этом он постеснялся — у него все-таки были свои понятия морали, но я, что называется, включила дурку. Прикинулась шлангом. Сделала вид, что его не поняла.
Мне не хотелось уступать никому. Даже Любочке, которую любили все наши мальчишки и потому, конечно, все за нее и болели.
Люба Воскобойникова и сейчас красавица. Недавно я встретила ее в городе. Она хотела сделать вид, что не замечает меня, но я ее все равно окликнула. Мне казалось, что такое наши детские обиды? Прошло больше тринадцати лет.
Она бросила спорт. И в физкультурный институт поступать не стала.
За ее плечами было уже три брака, но без последствий. То есть детей у нее не было.
— А у тебя дети есть? — ревниво поинтересовалась она.
— Есть. Сын.
— Счастливая! — усмехнулась она. — А я вот не могу иметь детей.
Сказала и в упор посмотрела на меня, словно это я виновата в ее бесплодии.
Поговаривали, что ее беременность — дело рук… то есть не рук, конечно, тренера. Он был интересный мужчина, для нас, соплюшек, царь и бог. Любочка рано сформировалась как женщина, но если бы кто узнал о ее связи с тренером, ему бы не поздоровилось.
Но не узнали. А слухи быстро сошли на нет.
Красивые женщины — я имею в виду тех, кто красив, что называется, с рождения — гораздо меньше приспособлены к жизни, чем дурнушки. Пусть даже и бывшие.
— А ты похорошела, — сказала мне при встрече Воскобойникова. — Никогда бы не подумала, что из такого гадкого утенка может вырасти…
Она не договорила. Но и так было понятно. Я нисколько не сомневалась, что давно не утенок, и тем более гадкий. Я вовсе не из тех, кто смотрит на себя в зеркало и твердит, что она не хороша, даже если то говорит ей об обратном. Лучше уж говорить ему, что красота — страшная сила.
Но я отвлеклась. Люба не сделала не только спортивной карьеры, но и обычной женской судьбе не дала толку. Один муж у нее был пьяница, другой — бабник, третий, говорили, вообще бандит, но в это мне отчего-то не верилось.
В какой-то момент она вообще махнула на себя рукой и поплыла по течению. Чем мне не нравятся женщины, которые не борются с жизненными трудностями, так это тем, что они во всех своих бедах винят кого угодно, только не самих себя.
Вот и при встрече она стояла передо мной, и от нее на меня изливались просто потоки ненависти. За что? Неужели только за тот почти детский бой, в котором я выиграла?
Для меня он оказался пирровой победой. По крайней мере из-за своего выигрыша я утратила расположение тренера. Возможно, это было бы ненадолго и он бы опомнился, но в тот момент его кислая физиономия ввергла меня в тоску. Мне казалось, он будет радоваться и хвалить меня.
Да и ребята-одноклубники выразили мне свое фе. Один, самый ревностный поклонник Любочки, даже презрительно сказал:
— Подумать только, этот тощий бройлер — чемпионка соревнований! Зависть и не на такое способна!
То есть он намекал, что я завидовала Воскобойниковой. Ее внешности? Но при чем здесь спортивные достижения?..
Зато после соревнований ко мне подошел тренер юношеской сборной России и пригласил меня в команду… Если бы мой тренер повел себя адекватно, возможно, я от него бы и не ушла. Но российский тренер явился в самую подходящую для него минуту, и я согласилась…
Одна-единственная победа изменила, выходит, не только мою судьбу?
Воскобойникова продолжала стоять передо мной, загораживая солнечный свет, как будто нависала, хотя я была ростом выше ее.
— Вся дрянь в моей жизни случилась из-за тебя, — сказала она. — Если бы не ты…
Глава двадцать первая
Если бы не я! Неужели она не сделала бы аборт, если бы выиграла то соревнование?
Наверняка бы сделала. Но вот она, кажущаяся ей причина, вот она! Стоит перед Любочкой довольная и счастливая. По крайней мере Воскобойникова в этом не сомневается.
Почему мне хочется что-то злое сказать, как-то пошутить, чтобы ее всерьез задело? Ведь это она меня ненавидит, а мне, откровенно говоря, по фигу!
— Радуешься жизни? — спрашивает Воскобойникова. — Недолго тебе осталось радоваться!
Она мне еще и угрожает!
Соглашаюсь:
— Да, радуюсь, а что, ты мне можешь в этом помешать? Теперь у тебя вообще нет ни одного шанса.
Потом успеваю опомниться: разве это в моем характере — бить лежачего? И теперь невольно лишь смотрю с жалостью, отчего Любочка и вовсе свирепеет. И делает шаг ко мне.
Но она, наверное, забыла, что я — мастер спорта. Между прочим, международного класса. Спортсменка, как и она. Обо мне даже не говорят — бывшая спортсменка, а о Любочке наверняка говорят. Все знают, что я — может, не всегда регулярно — хожу в спортзал, а по утрам бегаю: к реке и обратно…
Мое раздражение претензиями Воскобойниковой можно понять: сколько я ее знала, все ей доставалось легко. Она пропускала тренировки, симулировала болезни, во время соревнований пользовалась нечестными приемами — ей все сходило с рук. И вот единственный раз она споткнулась. Об меня.
