Собственно, я вовсе не хотела что-то против нее предпринимать. Так получилось. Я хотела выигрывать, а не уступать Воскобойниковой, как советовал мне тренер. И что же? Она сломалась после первого же поражения! Неужели она считала, что ее никто и никогда не победит? Я, видите ли, ей жизнь испортила. Просто дура какая-то! Да если бы я так, как она, руки опустила, где бы я сейчас была!
Стоп-стоп, что это я расхвасталась? Не похвалишь себя, день пошел насмарку?
И вообще чего вдруг я в толпе тех, кто поминает Алину Караулову, вспоминаю о Любе. Дело в том, что я, на минуту отрешившись от царящего в кафе гомона, ухожу в себя и тут же чувствую почти материальный укол в затылок. Кто-то взглянул на меня так же, как тогда Воскобойникова.
Ах да, это же сестра Алины. Чего она ко мне привязалась? Выходит, во второй раз в жизни меня упрекают в том, в чем я не очень и виновата. Разве я насильно тащила Алину в свою охранную фирму?
Нет, дело даже не в том, тащила или не тащила, а в том, что девушкам нравится работать телохранителями. И Алине нравилось. А предпоследним нанял ее для работы директор завода железобетонных изделий. У его дочери-подростка начались трудности в школе и в секции конного спорта, куда девочка ходила, вот он и воспользовался услугами моей фирмы.
Никому из нас и в голову не могло прийти, что это может быть опасно. Чего греха таить, мои девушки, будучи хорошими спортсменками, считали, что на самом деле их умение в охранной деятельности не понадобится. То есть так же, как и все остальные, считали свою работу несколько… декоративной, что ли. Иными словами, не ощущали себя настоящими телохранителями, как ни грустно это отмечать.
И тогда, продолжая дальше логическую цепочку, я могла бы признаться, что таки мои знакомые мужчины были правы, не относясь серьезно к моей фирме…
Мурашки по коже! Еще немного, и я признаю себя виновной в смерти Алины!
А с другой стороны, связана ли ее смерть с работой телохранителем?
Убили Алину вроде бы не на работе… А что, если кто-то решил таким образом наказать меня?
Опять начались домыслы! Я же еще ничего не знаю, ни с кем толком не поговорила. Даже к своим девочкам не подошла в этой спешке…
— Что ты за мазохистка, Павловская! — вздыхая, говорит мне Катя. — За что ты грызешь себя на этот раз? Неужели принимаешь всерьез слова ее полоумной сестры?
Катя почти не знала Алину. Может, пару раз и видела ее, но она потащилась за мной на похороны и сидит рядом, потому что… боится за меня! Она знает что-то такое, чего не знаю я. И почему-то не говорит мне. Как же это я сразу не сообразила!
— Ты считаешь, что права, скрывая от меня это?
— Что? — неуверенно интересуется она, отводя взгляд.
Какая-то громкоголосая и решительная женщина берет нас с ней под руки и ведет в сторону накрытого стола.
— Проходите, проходите, садитесь, все уже готово.
Мы устраиваемся с Катей за столом среди людей, которых совсем не знаем. А ведь могли бы сесть рядом с моими телохранительницами, и уж они бы рассказали мне поподробней, что к чему.
Я нахожу их глазами.
— Ванесса Михайловна, идите, мы заняли вам место! — кричит мне Света с другого конца стола.
На нее шикают, и я пожимаю плечами: мол, так уж вышло, оставим все как есть.
— Позвольте, я за вами поухаживаю, — говорит мне какой-то мужчина. — Я — муж сестры Алины.
Мне сразу хочется отодвинуться от него. В самом деле, что они накинулись на меня? Я устала, только что с самолета. Я еще своего сына не видела, сюда приехала… чтобы такие нелепые предположения выслушивать?
— И вы тоже считаете, что я виновата в ее смерти?
Катя немедленно бросается на мою защиту:
— Это же надо такое придумать! Да если хотите знать, Ванессы вообще в городе не было.
— Ничего я такого не считаю, — успокаивающе машет на нее мужчина. — Я вон нарочно рядом сел, чтобы об этом сказать. Если так огульно всех обвинять… У меня в прошлом году лучший друг умер. Между прочим, главным энергетиком завода был. Решил что-то самолично проверить, полез в шахту подъемника, а кто-то возьми и включи рубильник… Вообще-то я его на эту работу устроил, а он на ней умер. Так, значит, это меня надо во всем обвинять?
Какая шахта, какой рубильник! Для чего вообще он это говорит? Я чувствую, как в голове моей будто включаются невидимые молоточки и начинают целенаправленно стучать по черепу изнутри. Точь-в-точь как в рекламе обезболивающего.
— Давайте выпьем, — вмешивается Катя, — слышите, тост за умершую предлагают.
Говорит вполголоса сама себе:
— Царствие небесное.
И залпом выпивает рюмку водки, кивая, чтобы и мы последовали ее примеру. Я как-то мельком вспоминаю, что Катя на машине и ей не надо бы…
— Пусть земля ей будет пухом, — добавляет мужчина и тоже пьет.
— Ты ведь хочешь мне что-то сказать? — не желаю я угомониться.
— Хочу, но не здесь, — говорит Катя. — Потерпи еще немного. Минут двадцать посидим, и в детсад за ребятами.
— Но ты выпила!
— Ничего, лавровым листом зажую, — хмыкает она.
— Вы что-то хотели мне сказать, — говорю я мужчине, который муж сестры, — конкретное.
— Хотел сказать, что моя Нина вовсе не скандалистка. Это ее накрутили.
— Кто? — живо интересуется Катя.
— Не знаю. — Он с сожалением поднимает голову от тарелки: домашняя лапша на первое довольно вкусна, а мужчина, видимо, как следует проголодался. — Кто-то из ваших, из спортсменов.
Неужели среди моих девчонок есть кто-то, кто так считает?
Мне становится холодно и неуютно, и аппетит исчезает вовсе. Я лениво вожу ложкой по тарелке.
— Возьми себя в руки! — шепотом требует Катя. — Тебе надо потерпеть всего несколько минут.
— Что же теперь, изображать зверский аппетит?
— Зачем, просто оставь тарелку в покое. На тебя уже обращают внимание.
— А теперь слово имеет директор фирмы, в которой работала Алина, — говорит женщина, что проводила нас к столу.
Слово имеет — как странно звучит! Я поднимаюсь из-за стола. В голове полный сумбур, и потому на речь я никак не могу настроиться.
— Алина… была хорошей девушкой. Настоящей спортсменкой. На самом деле есть люди, которые просто занимаются спортом, а есть те, которые им живут. Такой и была Алина. Я видела ее на соревнованиях — она была очень талантлива. Не представляю, кто мог поднять руку на этого светлого и порядочного человека, но думаю, жизнь отомстит этому подонку!.. Пусть земля ей будет пухом. Светлая память!..
Я еще что-то говорила, но, кажется, не очень связно.
Хорошо, что рано или поздно всему приходит конец. Вскоре подали второе, а потом я уже смогла встать из-за стола и подойти к сидящим на другом конце стола моим сотрудницам.
