— Зато в мой внутренний карман пальто свободно помещается бутылка. И главное, ее не заметно… Вам помочь?
— Спасибо, не надо… Кстати, — спохватываюсь я, — может, вы голодны?
— Ничуть. Я звонил вам из ресторана, где ужинал… Каша — это просто так, я люблю овсянку.
— Тогда, если хотите, садитесь за кухонный стол, я вам положу каши, а сама пока нарежу колбасу и сыр. Еще у меня есть прекрасный осетровый балык…
— Знаете, Анечка, это только наша женщина, завидев гостя, бросается на кухню готовить закуску. Европейка и не подумает этого сделать. Я никогда бы не женился на иностранке… Кстати, балык я тоже люблю.
— А что вы не любите?
Найденов на минутку задумывается:
— Подгорелую картошку, сбежавший кофе, прокисшее молоко.
— Господи, какой кошмар! — ужасаюсь я. — Неужели у вас было такое тяжелое детство?
— У меня была тяжелая молодость, когда однажды я сдуру надумал жениться…
— Каша у меня не подгорела, — говорю я, протягивая гостю ложку.
Он берет ее и начинает уплетать кашу так, что Мишка, с которым мы иной раз устраиваем соревнование, кто быстрей съест овсянку, мог бы ему позавидовать.
Неудобно прерывать столь увлеченного едой гостя, потому я занимаюсь своим делом и не напоминаю Михаилу Ивановичу, зачем он ко мне пришел.
Наконец он откидывается на стуле и довольно говорит:
— Уф! Никогда не ел такой вкуснятины.
Раскладной стол в гостиной я накрываю только наполовину — он слишком велик для небольшого междусобойчика. Я как та баба-яга, которая сначала накормит, напоит, в баньке попарит, а потом уже задает вопросы… Пожалуй, с этим добру молодцу придется повременить.
Накрываю на стол кружевную салфетку, приобретенную мной специально для такого случая — выпивки с небольшим количеством закуски, и ставлю на него все, что успела приготовить.
— Какая вы… сноровистая! — говорит Найденов с восхищением.
— У меня много добродетелей, — отбиваю я его комплимент. А как еще можно реагировать на такие восхваления гостя?
— И самое большая из них — скромность! — фыркает он.
По-моему, это уже не комплимент, рано я обрадовалась. Вообще не понять, как ко мне относится Найденов. Вроде я ему нравлюсь, но в то же время… Я отчетливо помню, как он в Москве в своем номере почти оттолкнул меня, когда я хотела…
Видение этой картины так отчетливо встает перед моим воображением, что я краснею. Как-то тогда, в спешке, я на него почти не отреагировала, а теперь… Чего он ко мне притащился на ночь глядя? Вот возьму и отплачу ему полной мерой, но ничего такого я не делаю. Он гость, а это — свято.
— Выпьем! — Михаил успел разлить коньяк в рюмки, а я все медлю. — За любовь. Пусть посетит она сей благословенный дом.
От неожиданности я прыскаю. Нет, он как скажет!
— Простите, — говорит он, — сам не знаю, чего это на меня нашло. Захотелось вдруг вас разозлить…
— Разозлить? — изумляюсь я. — Но почему?
— Потому что вы всегда такая спокойная, собранная, такая непробиваемая… Простому человеку к вам страшно подступиться.
— Кто простой? Вы простой? Скажите это кому-нибудь другому!.. Кстати, вы ведь хотели мне что-то сообщить.
— Оттягиваю момент, — признается он. — Хуже нет, чем быть вестником дурных новостей. Правильно делали в былые времена азиаты, что отрубали таким головы… Пожалуй, я еще выпью.
— Вы меня пугаете, — замечаю я.
Он наливает себе немного коньяка и залпом выпивает.
— Ну вот, теперь я готов.
И смотрит на меня с некоторой жалостью.
— Все равно вы узнаете, даже если я не скажу вам об этом.
— Да о чем об этом?! — уже сержусь я.
Он набирает в грудь воздуха, будто собирается прыгнуть в холодную воду. А меня не покидает чувство, что мой гость просто играет комедию.
— Думаю, вас ожидают неприятности.
— А где они меня ожидают, эти неприятности? — пищу я голосом мультяшного котенка.
— Откровенно говоря, я бы с удовольствием вам помог, — игнорирует он мои приколы, — но как уберечь человека от сплетен? По-моему, в раю даже ангелы сплетничают между собой… Дело в том, что в городской управе милиции работает мой хороший приятель, Гена Семенов. В порядке спонсорской поддержки неделю назад мы подарили его отделу хороший компьютер со всеми мыслимыми наворотами, ну и он позвонил мне с благодарностью. Слово за слово, стал спрашивать, где я был, с кем ездил, а когда я упомянул ваше имя, он мне все и рассказал…
— Да что все-то? Тянете кота за хвост!
— Вообще-то я считаю, что эта ерунда не стоит вашего внимания.
— Тогда зачем вы пришли? — уже откровенно грублю я.
— Меня все это время не покидало чувство, что я свалял большого дурака… Я имею в виду в Москве.
— Когда повели меня играть в автоматы?
Он смотрит на меня грустно, и в какой-то момент я даже забываю, что Найденов пришел ко мне с дурной вестью.
Глава двадцать третья
Надо сказать, целуется он хорошо. Не то чтобы я совсем потеряла голову, но некоторое кружение присутствует. Жалеет, значит, что оттолкнул бедную девушку?
— Ванесса Михайловна, — почти строго говорит он, — я предлагаю вам… быть моей девушкой!
Какое разочарование. А я уже решила, что он предложит мне сразу руку и сердце. Или быть девушкой господина Найденова — уже почетно?
Если подумать, таких предложений я еще не получала. Не знаешь, плакать или смеяться.
— А в чем это будет выражаться? — интересуюсь я. — Мы заключим с вами договор? Что мне будет дозволено, а что нет. И что вы обязуетесь для меня делать…
— Вот вы опять шутите, а я между тем серьезен как никогда.
Странный он все-таки. И я его не всегда понимаю. Может, потом, с течением времени, когда мы узнаем друг друга получше, и придет это понимание?
— Хорошо, я согласна быть вашей девушкой.
По крайней мере меня это если и будет к чему-то обязывать, то вовсе не так, как если бы я была его женой… А вообще хочу я быть женой? Хоть чьей-то. И почему мне не хочется замуж?
Я протягиваю Найденову руку, он ее целует. Итак, мы с ним дружим!
Наверное, мне все-таки не удается скрыть некоей ухмылки, отчего Михаил Иванович поднимает голову и некоторое время внимательно смотрит мне в глаза.
— Мне кажется, мы перешли на ты, или нет?
Хорошо хоть мы знаем, как друг друга зовут.
— Ну а раз перешли, то не будешь ли ты так добр рассказать мне то, о чем поведал тебе твой приятель Гена Семенов?
