— Вы, случайно, о Дине Пушиной ничего не знаете?
«Мачеха» гневно фыркнула, Дима меня проигнорировал, Аня сложила губки бантиком и ласково промурлыкала:
— Ни малейшего понятия не имеем и иметь не хотим. Правда, мамочка?
Мамочка пробурчала что-то о бестактных невежах и повернулась к нам спиной, давая понять, что прием закончен.
— Ну как? — спросил Рома, заводя машину. — Кого ты подозреваешь теперь?
Я почесала затылок.
— Или всех, или никого. Они подтверждают алиби друг друга на вчерашний вечер.
— У Марии Сергеевны дома, скорее всего, были дети и муж, которые не будут врать.
— Ты думаешь? А если их тоже подговорили?
Он рассмеялся.
— Могу поверить, что Мария Сергеевна подействовала на мужа — он у нее под каблуком. Но ты незнакома с ее дочками. Они никогда не позволят собой вертеть, характер у обеих материнский, железобетонный. Особенно старшая — если что вобьет себе в голову, никакими силами не переубедить.
— Я думала, они слишком малы, чтобы иметь собственное мнение и открыто его высказывать.
— Старшей — восемнадцать, младшей — четырнадцать. Самый противоречивый и непокорный возраст.
— Быстро их мамочка нашла замену Александру Самуиловичу! — восхитилась я.
— Сам Гольдберг утверждает, что она нашла замену еще до развода. Из-за этого он с ней и расстался, отсудив почти все имущество в свою пользу. Как было на самом деле, не знаю, врать не буду.
— Да, — вздохнула я. — Моя версия не выдерживает критики. Придется исключить их из подозреваемых, хотя некоторые моменты меня настораживают.
— Могу объяснить почему. Они неискренни, когда пытаются изобразить любовь к тебе, и ты чувствуешь фальшь. Но за недобрые мысли у нас не судят и не наказывают. Как говорится, плохое отношение к делу не пришьешь.
В моей сумке пискнул сотовый. В голове мелькнуло: неужто преступники узнали номер моего сотового и теперь будут доставать и по нему? Но, к счастью, я ошиблась: звонил Лев.
— Вы где? — спросил он.
— Уже подъезжаем.
— Зря. Меня нет дома.
— Безобразие! Пригласил в гости, а сам отсутствуешь!
— Безобразие опаздывать на час. Я проголодался и пошел поужинать. Давайте ко мне, в кафе «Русалочка». Знаешь, где?
— Знаю.
Я повернулась к Роману.
— Планы слегка изменились.
Глава 9
Мы очутились в «Русалочке», милом заведении, славившемся своими рыбными блюдами, ровно в семь вечера. У меня не на шутку разыгрался аппетит, и я решила плюнуть на все предосторожности, накупить камбалы, осетрины и всего прочего и наесться до отвала, в надежде, что повара и официанты не в сговоре с убийцей. А если меня все-таки умудрятся отравить несвежей рыбой, значит, такая уж моя разнесчастная судьба.
Лев сидел за дальним столиком у окна и, если судить по количеству заказанных им яств, еле умещавшихся на скатерти, был голоден не меньше моего.
— Наконец-то, — невнятно приветствовал он нас. — Присаживайтесь, налегайте на жратву. Я взял на троих.
Я тоскливо посмотрела на Рому. Много ли понадобилось времени, чтобы нашпиговать мою порцию ядом? Опять мне придется поститься, сглатывая слюнки и провожая взглядами куски, направляющиеся в чужие рты.
— Ты не заказал любимого Таниного блюда, — выручил меня «женишок», мгновенно оценив содержимое тарелок. — Жареных лещей под марсельским соусом с шампиньонами.
— Это, наверное, единственное блюдо, которое я пропустил, — усмехнулся мой «сводный братик».
Роман подозвал официантку и объяснил, что требуется даме. Когда принесли «мое любимое блюдо», я поняла: ничего вкуснее в жизни не пробовала!
— Хватит есть, — возмутился Лев. — Лучше расскажите, как вы дошли до жизни такой? Вы ведь, по-моему, познакомились совсем недавно, или я не прав?
— Любовь… — неопределенно промолвил Роман.
Я интенсивно покивала, но совету «брата» вняла. Действительно, я не есть сюда явилась, а преступление расследовать, и подняла глаза на сидящего напротив человека. С первой встречи он внешностью и повадками напомнил мне известного актера Никиту Джигурду — такой же бородатый, высокий, громогласный и грубоватый. Но в нем также чувствовались звериная сила и хитрость. Последняя, возможно, передалась по наследству от его папаши, как и деловые качества.
— В нашем жестоком мире нет места подобным чувствам, — заявил Лев, буравя меня взглядом.
— Но ты ведь любишь своего отца, — перевела я разговор в нужное русло. — Узнав о его болезни, наверняка разволновался и помчался в больницу навестить старика.
— Ага. В надежде, что мой добренький папаша перед лицом смерти поймет всю абсурдность своего решения завещать капиталы тебе. Другим его деткам они нужны не меньше.
— Какая откровенность!
— Мне скрывать нечего, — лукаво подмигнул «братец». — Уверен, остальные думают то же, но лицемерно помалкивают.
— У них, в отличие от тебя, нет ни сбережений, ни прибыльного предприятия.
— Я не Рокфеллер, а в данный момент переживаю непростые времена и не отказался бы от солидной материальной помощи. Но зуб на тебя не держу. Сам бы поступил так же.
— То есть как?
— Старик всегда был падок на молоденьких симпатичных девочек. Ты удачно появилась в тот момент, когда он в очередной раз поругался с другими детишками, обаяла, подпела, выставила злонамеренной дурой Виолку, словом, поработала на славу.
— Ты отлично осведомлен обо всем!..
— Люблю быть в курсе событий.
Если мой «брат» видит жизнь в подобных темных тонах, он вполне способен на любое преступление, вплоть до убийства. Тем более что у него, оказывается, тоже туговато с финансами. Что ж, надо попытаться выяснить, была ли у него возможность подстроить покушения на меня.
— Ты когда ездил в больницу? Жаль, мы не встретились.
— Вчера поехал днем, как только узнал о случившемся, потом у меня были запланированы встречи с партнерами, пришлось их слегка подвинуть. А сегодня заскочил к батяне с утра пораньше — часиков в девять.
Получается, подстроить нападение животных на меня в лифте он никак не мог — по времени не успевал. Ведь злоумышленник пол-утра бегал, собирал кошек и собак, и только около десяти запихнул их в кабинку лифта. Опять неувязочка. Не пойму: если никто из моих «родственников» на меня не покушался, тогда кто? Ответ напрашивается сам собой — Виолетта. Хотя…
— Лева, ты ничего не знаешь о Дине Пушиной? — задала я и ему свой любимый вопрос.
— О ком?
— Она была второй женой нашего отца. Ты ее не застал?
