— Марина, а где теперь Клименко? Что о нем слышно?
— Сто лет уже его не видела. Вскоре после того, как утихла история с бегством Алены, ходили слухи, что его забрали, — многозначительно добавила Марина, — то есть что он сел. Но точно я не знаю.
— А где и как его можно найти, вы не знаете?
— Не знаю, — развела руками Марина. — Я сама была рада до смерти, что больше с ним общаться не приходится.
— А вы помните адрес той шикарной квартиры, где они жили вместе с Аленой? — с надеждой спросила я.
— Нет, точно не помню, но показать, наверное, смогу. Даже нарисовать смогу, — утвердительно кивнула Марина. — Я почти уверена, что это он Алену убил. Узнал откуда-то, где она, и убил. Вы из Самары приехали?
— Нет, не из Самары. Я приехала из Тарасова, — сказала я.
— Из Тарасова? — совсем удивилась Марина и наморщила лоб. — А, ну да, у Алены вроде бы там тетка живет. Она что же, с нею жила?
— Нет, только в самом начале. Вообще-то она жила с мужем.
— С мужем? — Я не переставала удивлять Марину информацией. — Так она замуж вышла? Ну, тогда однозначно Толька ее убил!
— Почему вы в этом так уверены?
— Потому что он предупреждал, что она ничьей не будет, только его.
— Ну, это могли быть просто слова, претенциозное хвастовство, — возразила я.
— Вы не знаете Тольку! — стояла на своем Марина. — Если ему в голову что-то втемяшится, ни за что не выбьешь. В лепешку расшибется, а сделает по-своему.
— Но вы же говорили, что он сейчас может находиться в тюрьме, — напомнила я.
— Ну не он, так дружки его, какая разница! — пожала плечами Марина. — А потом, я же говорю, что не уверена. Может, он и на свободе. Вам искать его нужно.
— Найти я его постараюсь обязательно, — кивнула я. — Только теперь давайте поговорим с вами об Алене. Как сложилась ее судьба в Самаре? Вам что-нибудь известно об этом или после ее отъезда она никак не давала о себе знать?
— Ну, однажды она позвонила мне, — вздохнула Марина.
— Вот как? — заинтересовалась я. — И что же она рассказывала?
— Сказала, что парень тот, с которым она уехала, ее бросил, что живет она на квартире, устроилась на работу. Куда именно, не сообщила, мол, это неважно. Просила матери передать, чтобы та не беспокоилась. А письма домой писать она боялась, думала, что Толька может вычислить, где она.
— Она не упоминала, что хочет поехать в Тарасов?
— Нет, про Тарасов вообще ничего не говорила, — отрицательно мотнула головой Марина. — Она вообще о себе говорила неохотно, голос у нее какой-то грустный был, усталый… Я думаю, что не нравилось ей в Самаре, совсем не нравилось. Но возвращаться нельзя было, боялась она.
«Все время боялась, — мелькнуло у меня в голове. — И в Тарасове тоже боялась. Интересно, природа этих страхов одна и та же или разная?»
— Марина, а когда она звонила?
— Давно уже, я и не помню даже, — ответила девушка. — Года два назад, наверное. Ой, а я ведь номер ее тогда записала, — вдруг вскочила она со стула.
— Алена оставила вам свой телефон? — настала моя очередь удивляться.
— Нет, что вы! Она на такое не пошла бы. Просто у меня аппарат с определителем, вот номер и высветился. А я взяла и записала на всякий случай.
Я невольно оглянулась на старый, треснувший дисковый телефонный аппарат, стоявший прямо на полу у входа в комнату. Марина смутилась и, намотав на палец рыжую прядь волос, со вздохом пояснила:
— Нет у меня уже того аппарата, папаша, сволочь, пропил. Сколько вещей у меня перетаскал! Мало того, что все, что с матерью нажито, тащил, так еще и на мои вещи замахнулся. Я, когда на работу устроилась, почти сразу после школы, стала потихоньку вещи хорошие себе покупать. А потом поняла, что без толку. Все равно все на сторону уйдет. И не отделаешься ведь от него никак! Еще и дружков своих сюда таскает…
Щеки Марины раскраснелись, лицо пылало от гнева и ненависти.
— Марина, вы хотели мне дать самарский номер Алены, — напомнила я.
— Ой, да, — спохватилась девушка. — Сейчас принесу.
Она вышла в другую комнату и вскоре вернулась с маленьким блокнотом в руке.
— Вот, — проговорила она, пролистнув несколько страничек. — Я специально не стала ничего приписывать, уточнять, просто цифры записала, и все.
Я тут же переписала номер к себе в блокнот. Конечно, эти шесть цифр мне ни о чем не сказали, но они могут оказать неоценимую услугу, когда я буду в Самаре. А в том, что мне нужно туда поехать, я теперь не сомневалась.
— Спасибо, Марина, — убирая блокнот, поблагодарила я девчонку. — Скажите, вы можете сообщить что-то еще касательно Алены? Не посылала ли она каких-то весточек о себе еще? Может быть, совсем мимолетных?
— Нет, — грустно покачала головой Марина. — Больше я ничего о ней не слышала. У матери ее спрашивала, но тетя Таня только руками разводила, вздыхала, а иногда и плакала. Интересно, Алена даже ей не сообщила, что замуж вышла?
— Этого я не знаю, — ответила я. — Меня больше тревожит, что мать не знает о ее смерти и даже не смогла приехать на похороны. А еще больше меня тревожит, что именно мне придется сообщить ей эту печальную новость.
— Ой, и не говорите, — вздохнула Марина. — Я прямо даже и не знаю, что с тетей Таней будет. Как бы «Скорую» не пришлось вызывать.
— Она что, сильно больна? — поинтересовалась я.
— Вообще-то нет, вон даже работать продолжает, — сказала Марина. — Но все равно, сами понимаете — смерть дочери, такой удар… Никому не пожелаешь!
— Марина, а у нее есть огород или дача? — внезапно вспомнив деталь из рассказа Груничева, спросила я.
— Дача? — подняла рыжеватые брови Марина. — Никогда у них не было никакой дачи. И даже когда участки стали раздавать свободно и все их хватать начали, тетя Таня не взяла. Они же давно без отца жили, Алену садово-огородные дела не волновали, а тете Тане зачем одной хлопотать? Я, например, тоже терпеть не могу. А раньше папаша любил нас на огород гонять. Засадит там все картошкой — и езжай ее пропалывай каждые выходные, всю спину изломаешь. К осени выкопаешь, а она — как горох. Нет уж! Я для себя решила — мне никаких дач не надо.
Я уже поняла, что Марина относится к словоохотливым, общительным и гибким натурам. За время нашего с ней разговора настроение девушки менялось несколько раз. Она то ненавидела Тольку, то сочувствовала подруге, то жалела ее мать, то с увлечением говорила о своей нелюбви к огородничеству. В принципе, она произвела на меня впечатление простоватой, добродушной и свойской девчонки. К этому моменту она, кажется, выложила мне все, что знала относительно своей подруги. И информация представлялась мне весьма ценной. По крайней мере мне в ближайшее время есть чем заняться. На повестке дня стояли посещение матери Алены, поиски и при удаче разговор с Клименко, поездка в Самару и вычисление записанного Мариной номера телефона. А поездка так или иначе потребуется, даже если я обнаружу убийцу Алены здесь, в Пензе.
