Генри уже нет в живых. Впервые эта мысль не вызвала у Фионы печали. Наоборот, это было спокойное принятие реальности. Незачем запирать на замок память о своей любви к покойному супругу. Лучше вспоминать радости жизни и ощущения любви и доверия мужу.
Смерть Генри очень много унесла с собой, но она также дала Фионе силы двигаться дальше, надеяться, что она еще встретит достойного мужчину. Это было честное признание, и оно поможет ей защититься. От Гэвина. Фиона согласилась стать его любовницей, и она выполнит свою часть сделки, и все прочее, что он потребует — и с удовольствием.
Но необходимо вести себя благоразумно. Она не падет жертвой чар графа, потому что эта дорога чревата разочарованиями и отчаянием.
Гэвин никак не мог заснуть. Он все время ворочался, и наконец, лег на бок, подтянув плащ к самому подбородку. Он понимал, что бесполезно искать более удобное положение для сна на голой земле.
Луну и звезды застилала густая листва, но лэрду все же был виден силуэт часового.
Маклендон снова попытался уснуть, надеясь, что шорох листьев и шум качающихся от ветра веток деревьев помогут ему забыться хотя бы на час. Но ему мешал храп людей, уханье сов и рычание всякой лесной твари.
Мешали Гэвину и собственные мысли. Когда наступит рассвет, придется решать, продолжать ли преследование Гилроя или вернуться обратно в замок.
Они шли по пятам преступников до Данфилд-Кросса, но обнаружили, что Гилрой со своими людьми уже побывал там и успел уйти. Отряд проделал еще десять миль и остановился лагерем. Опыт подсказывал Гэвину, что нужно терпение, чтобы побеждать. Но его терпение было на исходе. Он устал играть в эти игры.
Понимая, что не заснет, Гэвин встал. Пусть часовой идет спать. Может, бедняге удастся немного отдохнуть. Гэвин сделал шаг и замер, услышав отдаленный рокот грома. Он поднял голову и сквозь листву увидел звезды на ясном небе.
В такую ночь вряд ли стоит ждать дождя. Но откуда гром? Он повернулся в сторону, откуда донесся гром, и ровно в эту секунду тишину разрезал душераздирающий воинственный клич, и из кустов вырвалась группа всадников. С мечами наперевес они атаковали лагерь.
— К оружию! — прокричал Гэвин. — Это Гилрой!
Лагерь пришел в движение. Люди вскочили на ноги и с руганью принялись искать в темноте свое оружие. Вскоре воздух огласился звоном стали.
Гэвин еле успел схватить свой меч, как на него напал один из всадников. Схватив обеими руками тяжелый клинок, Гэвин сделал оборот вокруг себя и глубоко, почти до кости, ранил своего врага в ногу. Тот вскрикнул и рухнул на землю, а оставшаяся без седока лошадь умчалась в лес.
Бой разгорался. Скрещивались мечи, летели стрелы. Гэвин оказался в самой гуще. Темнота сковывала его движения, но его отвага и бесстрашие росли с каждым взмахом оружия.
Это закончится здесь и сейчас!
Чье-то тело упало на землю так близко от Гэвина, что даже задело его сапог. Гэвин мельком взглянул на упавшего, у которого из груди торчала стрела, и обрадовался, что это не его воин.
Когда Гилрой понял, что соперников больше, чем воинов в его отряде, он велел своим людям отступить в лес.
Гэвин, еще не отдышавшись, спросил Эйдана:
— Мы кого-нибудь потеряли?
— Нет. У некоторых небольшие раны и царапины, но тела на земле — это приспешники Гилроя.
Коннор перевернул ногой одного из лежавших на земле, и земля вокруг трупа окрасилась кровью.
— Что-то я его не узнаю, — сказал Дункан, наклоняясь и вглядываясь в лицо человека.
— Ничего удивительного, — сказал Эйдан. — За Гилроем идут лишь преступники и бандиты, и они вряд ли тебе знакомы.
— Они умеют биться. Этого у них не отнимешь, — заметил Коннор.
— Чего не скажешь про то, как они умирают.
Гэвин все еще не остыл после горячки боя.
— На нас напало не меньше дюжины человек, — заявил Эйдан, вытирая окровавленное острие своего меча, а потом бережно вложил его в ножны.
— Кто-нибудь заметил, куда они скрылись? — спросил Коннор.
— Они рассыпались в разные стороны. Как листья на ветру, — ответил Эйдан.
— На север, — уверенно сказал Дункан.
— Оставьте одного человека, чтобы позаботился о раненых и похоронил убитых, — скомандовал Гэвин. — Остальные — в седло! Двинемся на север, за Гилроем.
Фиону разбудил непрерывный колокольный звон. Она протерла глаза, пытаясь сообразить, где находится, но было слишком темно. «Еще не рассвело. Почему здесь встают так рано?»
Она протянула руку и потрогала незнакомый полог кровати. Так вот почему так темно, подумала она.
Она немного отвела в сторону тяжелую ткань, и слабый луч пробился сквозь щель. Стало светлее, и Фиона оглядела спальню.
В комнате никого не было. Судя по идеальному порядку, Гэвин не возвращался. Может, надо было ослушаться Маклендона и не переходить в его покои? Но Фиона тогда была растеряна, а подчиниться приказу было легче.
В коридоре послышались шаги, и Фиона замерла. Это, наверное, слуги, заслышав звон колоколов, идут в церковь, подумала она. Но неожиданно кто-то, не постучавшись, открыл дверь.
Фиона не знала, кто удивился больше — вошедшая служанка или она.
— Боже мой, что вы здесь делаете? — спросила женщина, переводя взгляд с растрепанных волос на голые ноги Фионы.
Фиона загадочно улыбнулась. Она не желает объясняться с этой угрюмой теткой.
— Граф вернулся?
Вместо ответа женщина уперлась руками в бока и с негодованием в голосе спросила:
— А вам зачем это знать?
Решив, что еще слишком рано для того, чтобы отвечать на вопросы, Фиона выпрыгнула из постели, вышла из комнаты и вернулась к себе. Там она нашла Элис, которая ждала ее.
— Полчаса назад во двор въехала группа раненых мужчин, — шепотом доложила Элис. — Я узнала это от двух сквайров, которые перешептывались, когда я пошла на кухню за вашим завтраком.
— А что граф? Он тоже ранен?
— Думаю, нет. Как я слышала, на них напала шайка головорезов во главе с каким-то Гилроем, но граф и его люди отбили атаку.
— А где он сейчас?
— Преследует разбойников. Они спорили о том, возьмет ли граф Гилроя в плен или убьет, как только поймает.
Фиона вздрогнула. Хотя она прекрасно понимала, что надо побеждать своих врагов, упоминание об убийстве всегда оставляло у нее привкус горечи.
— Насколько я поняла, этот Гилрой — давнишний враг графа.
— Ах, миледи, это еще не все. — Элис глубоко вдохнула и выпалила: — Гилрой — брат графа.
— Что?
— Правда. Он единокровный, бастард.
