Она вдруг вспомнила Иви и подумала, что за этот вечер еще больше привязалась к девчушке… Как она старательно училась вязать… И снова в ее памяти всплыли другие картинки… Не ройся в былом, подруга! Выброси из головы все ненужные мысли, если хочешь спать спокойно…
Как ей хотелось, чтобы дом наполнился внуками, но этому не бывать, а жаль. Может, из нее получилась бы хорошая бабушка. Хотя матерью она была плохой. Ник это подтвердит, если его спросят. Она даже ничего не приготовила к дню рождения сына – только поздравительную открытку да бутылку виски.
Нора вгляделась в вышивку и вздохнула, увидев аккуратно выведенное имя: Сюзанна Сноуден. В любой семье есть свои секреты и легенды; их тоже не исключение. По слухам, их семья когда-то владела знаменитой картиной, то ли Констеблем, то ли Тернером, в общем, что-то в этом роде. Джосс Сноуден сделал замечательную пристройку к старому дому; жалко, что теперь дом пришел в такое печальное состояние, но нужен толстый кошелек, чтобы поддерживать все постройки в должном виде. А у фермеров нынче не самые удачные времена.
В прежние времена кабинет Ника был элегантной малой столовой; а теперь на него глаза не глядят – он набит разными шкафами и коробками. Весь стол занят компьютером, принтером, справочниками, почтой и каталогами – обычным деловым хламом. Сын месяцами сидел, будто приклеенный, за компьютером, когда они оказались жертвами эпидемии; это была его единственная связь с миром.
Колосник завален сигаретными коробками и пивными банками. Вообще, Нику реально грозит опасность махнуть на себя рукой, опуститься. Но присутствие рядом привлекательной женщины, может, и встряхнет его. Нора знала, что сын обеспокоен их финансовым положением, но спрашивать не решалась – он лишь нагрубит ей. И хорошо, что они живут раздельно. Так легче для обоих.
Ладно, уже поздно, пора идти. И не нужно заморачиваться. Некоторые вещи лучше оставлять невысказанными, подумала она, закрывая за собой дверь. «Довольно для каждого дня своей заботы», – сказано в Евангелии. Кто знает, что будет завтра?
* * *
Скользко и холодно; лунная дорожка тянется через болото. Я слышу шум, вижу огни; безлошадная повозка ползет по моей дороге; внутри ее что-то стучит, словно ливень по оконному стеклу.
Где я… почему я бреду так долго? Тьма сгущается, но мне некогда останавливаться, ведь я должна найти ребенка.
Тут недалеко спит девчонка, которая приведет меня к моей Нони. Дети открывают двери, невидимые для взрослых; эта девчонка собирает зеленые ветки на берегу ручья. Она осветит мне дорогу.
Мне тяжело, невыносимо тяжело смотреть на матерей с дочками. У меня болят глаза, щемит сердце, тоскует душа. Мне надо разлучить их, спасти их от горестей, которые сломили мой дух. Они должны расстаться, чтобы этот ребенок помог мне искать мою Нони. Так будет лучше всего…
Тревожный прогноз
– Цифры выглядят неважно, мистер Сноуден, – сообщил молодой бухгалтер, восседавший за дубовым столом. Это был квартальный анализ финансового положения фермы. – Я знаю, что вы пока не можете ничего продавать, но у вас есть компенсация, дотации и возврат от платежей; они помогут вам заткнуть эту дыру. Правда, эти недавние денежные вливания не покроют вашу недоплату и предыдущий перерасход. – Угроза была ясна. – Не забудьте также, что вы должны сделать взнос и в пенсионный фонд.
Ник лишь угрюмо смотрел в окно и думал, что лучше бы он сейчас чинил каменную ограду. Верная своему слову, Кэй Партридж отвезла его в Скиптон, высадила в центре, а сама отправилась по магазинам. Его грузовичок увезли на буксире для страховой оценки и ремонта. Без собственного транспорта он чувствовал себя как без ног. Мать отказывалась давать ему свою малолитражку. У нее был какой-то небольшой бизнес в Женском институте, и она не слишком сочувствовала его беде.
Знали бы они, как обидно слушать обещания, что тебе дадут деньги, и сидеть без гроша. Зато все любят объяснять ему, как он должен использовать эти гроши. Его долг, словно петля, все туже затягивается вокруг его воротника. Как говорится, он ворует у Петра, чтобы заплатить Павлу.
Ну и утро выдалось – одна встреча хуже другой! Сначала этот бухгалтер, потом надо тащиться в банк и выслушивать очередные финансовые советы. Но ведь он фермер, а не биржевой брокер.
Было время, когда он попивал эль с прежним банковским менеджером, другом семьи; но из-за стрессов тот рано ушел на пенсию, и теперь вместо него в банке сидят безликие молодые люди, для которых Ник – всего лишь очередной трудный банковский счет, требующий контроля; еще один набор цифр, которые не складываются. Ник знал, что его долг растет, несмотря на компенсацию. Как он ни храбрится, а в его сундуках пусто.
Бухгалтер, конечно, старается, но ведь он не волшебник. Были времена, когда отец Ника мог смело глядеть в лицо любому банку и быстро вносить все платежи. Том Сноуден, как и другие фермеры Долин, знал цену деньгам и зря их не тратил, покупал только лучшее и не второпях. Он носил твидовые костюмы, сшитые на заказ, дорогую обувь и раз в три года менял автомобили. Он никогда не отдыхал, платил за частную школу, где учился Ник, мало пил, а курил еще меньше. И он пришел бы в ужас, если бы увидел, в каком бардаке живет его сын.
– Помнится, в прошлом году мы справились с затруднениями, продав дубовую мебель. – Бухгалтер взглянул на него с надеждой. – Может, на вашем чердаке пылится еще какая-нибудь старинная вещь, которая поддержит вас на плаву? – Он засмеялся своей шутке. – Или теперь нам надо подумать о продаже дома? Мистер Сноуден, это разумный выход из данной ситуации. Вы получите хороший пенсионный портфель и горя не будете знать. Компенсация даст вам больше денег, чем вы выручите за ваш скот в здешнем климате.
Что ж, у него хотя бы хватило порядочности замолчать и взглянуть в лицо клиенту.
– Один ваш дом потянет в нынешних условиях триста-четыреста тысяч, это с учетом изменения вида использования и разрешения на планировочные работы… а там еще сдача вашей земли в аренду, тоже постоянный доход.
– Уинтергилл не продается! – рявкнул Ник.
– Я понимаю ваши чувства, но с парой акров земли и выгоном получится готовый пакет для такой собственности. Вы давно оценивали ваш дом? – Парень совершенно его не слушал.
Ник покачал головой. Как мог этот холеный горожанин понять, что чувствует Ник, оказавшись перед таким выбором?
– Я надеялся, что компенсация и дополнительный доход от зимней сдачи жилья покроют весь мой предыдущий дефицит, – возразил он, тыкая пальцем в цифры.
– Все это, конечно, так, но расходы на перестройку амбара проглотили половину поступивших денег, насколько мне помнится. Потом ежедневные расходы для вас двоих за этот год. А вы не думали переселиться в перестроенный амбар и продать дом под отель или телекоттедж? – последовало очередное предложение, полное надежды.
Ник почувствовал, как у него внутри закипает гнев, но сдержался.
– Нет, не думал. Я уверен, что придумаю что-нибудь и справлюсь с дефицитом. – Он пытался говорить уверенно. – Когда я восстановлю свое стадо.
