Хелен думала, что никогда не узнает, что это. Но судьба решила дать ей один шанс – утешительный приз в печальной лотерее ее жизни. Кто мог преподать ей радости любви лучше, чем тот мужчина, который держал ее в ловушке своих объятий?
Потому что это, несомненно, было ловушкой, по крайней мере, для ее чувств. Она должна признаться в этом и не забывать, когда настанет время объяснений. Мартин будет зол. Придет в ярость. Он снова попросит ее стать его женой, ничуть не сомневаясь в том, что, переполненная любовью, она согласится. А когда она откажется, его уже не будет интересовать, по какой именно причине. Впрочем, это даже хорошо, потому что Хелен понятия не имела, как объяснить ему все, и не знала, стоит ли вообще пытаться.
Однако сейчас эта задача была не по силам ее рассудку. Мартин украл его вместе с корсетом, и Хелен даже не заметила, как это ему удалось. Единственное, что она знала, – это что она чувствует себя охваченной и обессиленной желанием, какого не испытывала никогда в жизни. Все ее мысли, все чувства заполнял Мартин. Он полностью завладел ею.
Она ничего не могла сделать, чтобы разорвать прочную нить страсти, пылавшей в каждом из них. Мартин остановился. Подняв Хелен на руки, он перенес ее на кушетку и положил на шелковые покрывала. Опустившись сверху, он прижался губами к ее рту, а его умелые руки опутали паутиной удовольствия ее возбужденную плоть. Потом он коснулся губами ее век, целуя каждое по очереди.
– Не открывай глаза.
Хелен догадалась, что он собирается раздеться. Ей захотелось посмотреть.
– Но…
– Никаких но, – произнес хрипловатый голос, звучавший еще ниже и глуше, чем обычно. – Делай, как я говорю. Просто лежи и не волнуйся. И все будет очень хорошо.
Его убедительные нежные слова возымели свой эффект. Хелен лежала неподвижно, ощущая кожей тепло огня, потрескивающего в камине, с которым так контрастировало прохладное прикосновение шелков и атласов, на которых она покоилась. Подумав о скандальном вкусе его светлости в отношении предметов интерьера, Хелен невольно улыбнулась. До ее слуха донеслось шуршание льняной ткани. Соблазн подсмотреть сквозь ресницы усилился.
Хелен слегка приоткрыла глаза. Она смотрела, как Мартин избавлялся от одежды до тех пор, пока не улегся рядом с ней, заставив ее быстро зажмуриться, прежде чем снова распахнуть глаза с самым невинным видом.
Мартин нежно улыбнулся, стараясь ободрить ее. Он снова склонился над Хелен, не позволяя ей рассмотреть его. Вглядевшись в ее лицо, он не смог заметить никаких признаков испуга. Во всяком случае, пока.
– Молодец, – прошептал он, старательно сдерживая бурлившую в нем страсть. Его губы опустились на губы Хелен.
Когда она снова закрыла глаза, Мартин испытал облегчение. По правде сказать, он не представлял себе, что могло ее напугать, но, если близкое знакомство с Уолфордом так дорого обошлось ей, лучше, чтобы она не видела его голым.
Оторвавшись от ее губ, Мартин переключился на другие части ее тела, постоянно успокаивая и ободряя Хелен ласковыми словами. Тратить время на разговоры в подобных ситуациях было совсем не в его правилах, но тут был особый случай, единственный в своем роде. Он по-прежнему продолжал наблюдать за ней, опасаясь увидеть признаки расстройства или испуга, готовый немедленно остановиться, если ей покажется, что он слишком торопится.
Хелен слушала слова Мартина, но она не могла сосредоточиться и не понимала их смысла, улавливая лишь чувственный звук его голоса. Ей хотелось, чтобы он перестал говорить и занялся удовлетворением ее желаний. Ей хотелось прикасаться к нему, познавать его тело, но прежде она никогда не знала подобных желаний и сомневалась, насколько это допустимо. Наконец, не удержавшись от соблазна, Хелен попыталась погладить ладонями его мускулистую спину, но Мартин, повернувшись, поймал их и, удерживая в одной руке, завел руки ей за голову.
– Не сейчас, милая. Мы не должны торопить события.
Хелен удивилась. Почему нет? Ей хотелось понять. Она чувствовала себя так, словно готова проглотить его целиком и полностью, а он отвечал: «Не сейчас». Все ее тело горело, но ей хотелось еще больше огня.
– Мартин…
– Молчи. – Он закрыл ей рот поцелуем. – Доверься мне. Тебе понравится. На этот раз все будет по-другому. Я обещаю.
Хелен недоумевала. Конечно, на этот раз все будет по-другому – она любит его. Раньше она никогда никого не любила. Ее недоумение росло. Хелен захотелось встряхнуть головой, чтобы избавиться от ощущения, что во всем этом есть что-то, что ускользает от нее, чего она не понимает.
– Тебе нечего бояться. Все будет медленно и легко. Никакой боли, одно наслаждение. Доверься мне сейчас, и я покажу тебе, как прекрасно это может быть.
Нежность его голоса, за которой улавливалось едва сдерживаемое желание, дала Хелен ключ. Ее глаза широко распахнулись, но Мартин, занятый тем, что целовал ее, не заметил этой реакции. Быстро осознав свою ошибку, Хелен снова закрыла глаза, не желая спугнуть ощущение легкости и полета, которым наполняли ее поцелуи Мартина.
Он думал, что муж, занимаясь любовью, причинял ей боль и, по меньшей мере, сломал ей пару ребер, решила она, и что теперь у нее отвращение к этому занятию. Если бы в это время Мартин не целовал ее, Хелен от удивления покачала бы головой. Как он мог прийти к такому безумному заключению? Артур никогда не делал ей больно. Ему просто не удалось пробудить ее чувственность. Теперь, когда она поняла, что такое страсть между мужчиной и женщиной, она знала правду. Ее совсем не пугала перспектива заняться любовью с Мартином. Но почему он так решил?
Однако теперь не время для всей этой ерунды.
Сознание Хелен с трудом воспринимало даже то, что происходило сейчас, не говоря уже о том, чтобы строить предположения. Поцелуи Мартина становились все более страстными, и она чувствовала, что тает под ними. Последняя способность мыслить оставила Хелен. Все ее существо охватило радостное ощущение.
Мартин благодарил Бога. Глядя на красавицу, лежавшую в его объятиях, он не замечал ни малейшего испуга, никаких признаков нервной девичьей дрожи. Тем не менее он крепко держал в руках вожжи своей страсти, противопоставив невероятному соблазну жесточайший самоконтроль. Это была трудная задача – медленно соблазнять богиню. Мартин старательно разжигал костер, разгоравшийся между ними, бросая в него горячие угли любви и поливая расплавленной магмой желания. Постепенно его сдержанность начала таять. Мартин заставил себя снова отпрянуть, чтобы убедиться в том, что она не испытывает ничего, кроме удовольствия. Когда он, наконец, привел ее на самую вершину блаженства, стараясь удержать этот краткий миг как можно дольше, Мартин почувствовал неудержимое стремление последовать за ней, и его разум захлестнула волна собственного наслаждения.
Звон элегантных французских часов в виде колесницы, стоявших на мраморной каминной полке, пробился в затуманенное блаженством сознание Хелен. Четыре часа.
Четыре часа! Она мгновенно открыла глаза. Ее смущенному взору предстала широкая загорелая мужская грудь, покрытая редкими завитками черных волос. Обостренные чувства ощутили вес тяжелой мускулистой руки, расслабленно лежавшей поперек ее тела.
