Он не мог поверить в то, что она предпочла ему Хедли Суэйна. Его хмурый взгляд стал еще мрачнее. Мартин сделал из своего стакана большой глоток янтарного напитка. Больше всего его терзала мысль о том, что своим проклятым ультиматумом он толкнул ее в объятия Хедли Суэйна. Эта мысль сводила его с ума. Ему хотелось завыть от ярости. Вместо этого Мартин осушил свой стакан и потянулся к графину, стоявшему рядом на маленьком столике.
Гардины на окнах остались незадернутыми, и он видел, как на черном небе сияют звезды. В Эрмитаж Мартин приехал уже в полной темноте, несмотря на то что гнал лошадей, как безумный. Джошуа молчал всю дорогу – явный признак крайнего неодобрения. Сколько времени Мартин сидит в темной библиотеке, пытаясь утопить свою печаль общепринятым способом, он не знал. Его новый дворецкий Пентли заходил, чтобы предложить ему ужин, но Мартин велел ему уйти. Единственное, чего ему хотелось, – это, упиваясь своим страданием и виски, дойти до полного бесчувствия, которое позволит ему заснуть.
Он потерял Хелен. Потерял безвозвратно. Это конец.
Двери в холл открылись. Мартин взглянул во мрак, готовясь сурово отчитать того, кто посмел мешать ему предаваться отчаянию. Поначалу его глаза, уже успевшие привыкнуть к темноте, никого не заметили, пока в библиотеку неловко не вкатилось кресло.
С трудом сдержав ругательство, Мартин поднялся на ноги. Мать спустилась к нему вниз. Кто, черт возьми, сказал ей, что он приехал?
Двигаясь почти наугад, Мартин собрался с силами и подошел к матери. Он поцеловал ей руку, потом щеку.
– Мама, вам не стоило спускаться. Я бы зашел к вам завтра утром в более удобное время.
– Конечно. Полагаю, вы предпочли бы, чтобы я оставила вас в покое, позволив напиться до бесчувствия. Но прежде чем вы окончательно лишитесь рассудка, я должна вам кое-что сказать.
Мартин нахмурился:
– У меня нет настроения выслушивать нотации или что-то еще в этом роде, мадам.
Кэтрин Уиллисден скривила губы.
– Я назвала бы это сведениями. Сведениями, которые, как я думаю, вы пожелали бы услышать как можно скорее. – Увидев, что ее пребывавший в расстройстве сын даже не пошевелился, она поморщилась. – Да полно вам, Мартин! Вы еще не настолько пьяны. Зажгите свечу, ради бога. Я не большая любительница сидеть в темноте. И будьте так любезны, придвиньте меня по ближе к огню.
Мартин с глубоким вздохом смирился с неизбежным и сделал то, что ему велели. Он не мог себе представить, что мать собирается ему рассказать, но в своем теперешнем полупьяном состоянии был не в силах препираться с ней. После того как он зажег одну свечу, поставив подсвечник на стол рядом с ее креслом, которое придвинул к огню, как она попросила, Мартин вернулся в свое кресло, все так же погруженное во мрак, и отодвинул его назад, чтобы видеть мать.
Усевшись, он заметил, что лицо матери выглядело еще более усталым и осунувшимся, чем обычно.
– Вы хорошо себя чувствуете?
Немного помедлив, графиня подняла на него глаза:
– О да. Хорошо. Но, – она запнулась, – в последнее время я о многом думала.
– Например?
Мать бросила на него взгляд из темноты:
– Я полагаю, что сначала должна рассказать вам о той истории с Сереной Монктон. Со временем я узнала, что ее обвинение не имело под собой оснований.
Наступила долгая тишина.
– А отец знал?
Кэтрин Уиллисден покачала головой:
– Нет, я узнала об этом от Дэмиана несколько лет спустя после смерти Джона. Но думаю, что многие подозревали правду.
Она долго смотрела на свои скрюченные пальцы, а потом, когда Мартин ничего не ответил, взглянула на сидевшего в тени сына.
Мартин пожал плечами:
– Теперь это уже не важно. Все в прошлом.
Мать задумчиво кивнула:
– Я думала послать за вами, но, судя по тому, что до меня доходило, вы, видимо, и без того чувствовали себя прекрасно и с большой вероятностью не откликнулись бы на мое приглашение.
В ответ раздался хриплый смех.
– Совершенно верно. – Мартин протянул руку за стаканом.
Вдовствующая графиня заметила отражение пламени, блеснувшее на стекле, и решила, что будет лучше, если она сократит свой длинный рассказ.
– С тех пор как вы вернулись и снова стали вести светский образ жизни, я постоянно получаю о вас новости из писем моих друзей. Но меня встревожило, что я ни разу ничего не слышала о Дэмиане, хотя он живет в городе уже почти четыре года. Это навело меня на мысль задать своим знакомым некоторые вопросы. Ответы, которые я получила, едва ли могли успокоить материнское сердце. – Она замолчала, стараясь разглядеть в темноте Мартина. – Это правда, что Дэмиан связался с неотесанными деревенщинами, завсегдатаями Тофил Филдс, занятыми лишь тем, что пьют джин и предаются самым непотребным забавам?
После долгой паузы Мартин ответил:
– Насколько мне известно, это правда.
Кэтрин Уиллисден со вздохом опустила взгляд на свои руки.
– Полагаю, это отчасти объясняет то, что произошло. Я просто не могла поверить, что мой сын способен так поступить, но, очевидно, он совсем сбился с пути.
– В оправдание моего достопочтенного братца я вынужден заметить, что все это произошло не без поощрения с определенной стороны. Так что он натворил на этот раз?
Этот вопрос взволновал вдовствующую графиню. Она в смущении то сплетала, то расплетала лежащие на коленях руки.
– Я очень боюсь, что некоторые вещи, которые я ему сообщила, обернулись для вас большими неприятностями. Вы не должны винить во всем только его.
Мартин медленно приподнялся в кресле:
– В чем винить?
Графиня поежилась. Однако она не собиралась сдаваться, намереваясь представить дело самым добросовестным образом. Если после всего, что он услышит, Мартин пожелает отречься от них, пусть будет так.
– Как вам известно, – начала она, – Дэмиан всегда был моим любимцем, прежде всего потому, что он самый младший из вас. И должна признать, – добавила она, намереваясь сказать всю правду, – потому, что он был самым льстивым. Особенно если сравнивать с вами.
– Все это мне известно.
– Да, но вы, возможно, не знаете, что Дэмиан долгое время воображал, что рано или поздно унаследует титул. Если не от Джорджа, то от вас. Список ваших прошлых подвигов вполне можно было принять за желание свести счеты с жизнью. Кроме того, вы не изъявляли ни малейшего желания жениться. Естественно, Дэмиан думал, что со временем Эрмитаж достанется ему. – Графиня замолчала, собираясь с мыслями, потом торопливо продолжила: – Однако более важно то, что Дэмиан завел привычку приезжать ко мне с краткими визитами и рассказывать о тех своих деяниях, которые считал особенно удачными.
