Глава 7
– Вам письмо, милорд. Доставлено из поместья.
Сидевший в библиотеке в своем кресле с высокой спинкой, Филипп жестом пригласил Карринга, дворецкого, подойти поближе. День он провел в городе, зашел в клуб, потом на часок-другой заглянул к Ментону. Удостоверился, что большинство его приятелей еще не вернулись из охотничьих угодий, и уединился в библиотеке. Погода стояла превосходная и не побуждала к возвращению в Лондон до начала малого сезона. Это означало, что у Антонии имелось в запасе несколько относительно спокойных недель, чтобы освоиться. На серебряном подносе у Карринга лежало письмо, надписанное четким почерком Бэнкса. Нахмурившись, Филипп распечатал его, прочитал несколько скупых строк и чертыхнулся:
– Эта вдовушка все-таки решилась!
– Хорошие новости или не очень, сэр? – Карринг стоял рядом, и его скорбный тон исключал всякий намек на фамильярность.
Филипп задумался, неприязненно глядя на доставленное дворецким послание.
– И то и другое, – ответил он наконец. – Похоже, нам в конце концов удастся завершить сделку по продаже дальней фермы. К сожалению, миссис Мортиндэйл непременно желает лично обговорить со мной некоторые детали. – Он с досадой вздохнул. – Придется вернуться. – Он посмотрел на часы. – Но только не сегодня. Скажите Хамвелу, чтобы завтра на заре запряг серых, и разбудите меня.
По брайтонской дороге можно добраться до поместья к полудню. Если все сложится удачно, он отделается от нерешительной вдовушки как раз вовремя, чтобы успеть вернуться к вечеру.
– Хорошо, милорд. – Массивный Карринг, одетый в черное с головы до ног, неторопливо направился к двери. Взявшись за дверную ручку, он обернулся. – Но, как я понимаю, милорд, миледи и ее гости все же приедут завтра?
– Да, приедут, – отрывисто бросил Филипп. – Позаботьтесь, чтобы для них все было готово.
Уже поворачиваясь к двери, Карринг слегка приподнял брови:
– Естественно, милорд.
Но вопреки планам Филиппа прошло два дня, прежде чем он вернулся на Гросвенор-сквер. Карринг помог ему снять тяжелое дорожное пальто.
– Надо полагать, сделка завершена успешно, сэр?
– В конечном счете да. – Избавившись от пальто, Рутвен повернулся к висевшему в передней зеркалу, чтобы поправить галстук. – Миледи и Мэннеринги все-таки приехали вчера?
– Да, милорд. Насколько мне известно, их путешествие обошлось без приключений.
– И никаких разбойников! Даже хозяин постоялого двора нас не обсчитал!
Филипп обернулся и увидел Антонию – в бирюзовом муслиновом платье она спускалась по лестнице. Солнечный луч, проникший сквозь веерообразное окно над входной дверью, заиграл золотыми блестками в ее волосах.
– И очень хорошо, – произнес он, делая шаг ей навстречу. Взяв ее за руку, он коснулся губами ее пальчиков. – Я надеюсь, мой кучер и конюхи хорошо о вас заботились?
Антония приподняла брови.
– Они просто окружили нас своим вниманием. Ну а как вы? Вдова все-таки уступила?
– Образумилась наконец. – Филипп положил ее руку себе на локоть и повел девушку по коридору. – Но ей потребовалось, чтобы я лично заверил ее – причем дал слово джентльмена, – что оставлю на ферме прежних работников.
Он отворил дверь маленькой гостиной и пригласил Антонию. Девушка произнесла задумчиво:
– Это вполне разумно – и милосердно с ее стороны.
Поколебавшись, Филипп неохотно кивнул:
– Я и так оставил бы их. Но теперь из-за нее я лишился возможности встретить вас здесь. Я верю, что самой судьбой мне предопределено возвращаться домой и видеть, как вы украшаете собой мой дом.
Он затворил дверь и приблизился к ней. Антония подняла на него вопросительный взгляд:
– Это причиняет вам беспокойство?
Филипп заглянул в золотисто-зеленые глаза:
– Беспокойство? – Несмотря на весь свой богатый опыт, он ощутил некоторое волнение в груди. Но, призвав на помощь рассудок, сцепил руки за спиной. – Наоборот. – И скривил губы в иронической улыбке. – Я добивался именно такого результата. Но вы же впервые в Лондоне, я намеревался сам вас встретить.
Антония улыбнулась в ответ.
– Мы едва ли составили бы вам жизнерадостную компанию. – Она неторопливо подошла к кушетке, стоявшей у окна. – Генриетта сразу же легла в постель. А мы с Джеффри рано поужинали и тоже поднялись наверх. – Зашелестев юбками, она уселась на подушки, обтянутые веселеньким набивным ситцем.
– А сегодня утром? – Филипп грациозно сел рядом с ней, сохраняя небольшую дистанцию. – Как-то не верится, что вы проспали до полудня.
– Разумеется, нет. – Антония улыбнулась с некоторым лукавством. – Мы с Джеффри подумывали о том, чтобы проехаться по парку. Он полагал, что вы не будете против, если мы возьмем ваших лошадей. Но я уговорила его дождаться вашего возвращения.
Филипп представил себе, что могло случиться, и его лицо окаменело. Антония внимательно посмотрела на него:
– Что-то не так?
Филипп поморщился:
– Я должен кое-что пояснить… вам обоим. – Он взглянул Антонии в лицо. – Насчет верховой езды в городских условиях.
Антония сдвинула брови:
– Я полагала, что в парке дозволено кататься верхом.
– Правильно. Но речь идет о том, как по-разному выражение «кататься верхом» толкует общество и Мэннеринги.
– В самом деле? – Антония вопросительно смотрела на него.
Филипп состроил гримасу.
– Для дам вид развлечения под названием «прогулка верхом в парке» подразумевает медленное движение лошади шагом, изредка переходящее в легкую рысь. На скачущую галопом барышню, как вы привыкли в поместье, не просто посмотрят неодобрительно – это полностью исключено!
Антония отодвинулась, лицо ее выражало смятение и отвращение.
– Боже мой!
Один локон золотым колечком обвил ее ушко. Филипп протянул руку и накрутил его на свой палец, потом медленно высвободил руку и нежно провел ладонью по щеке девушки. Она поймала его взгляд, и Филипп снова ощутил знакомое уже стеснение в груди. Он все-таки задержал руку еще на несколько мгновений, а затем медленно опустил ее.
Я не уверена… что вообще захочу кататься верхом, если мне дозволено ехать только шагом и рысью. – Она вздохнула и покачала головой. – Так я просто не смогу.
– Это, бесспорно, здравое решение. – Филипп слегка шевельнулся. – Но мы пробудем в Лондоне всего недели четыре, а потом вернемся в поместье, и там вы снова сможете галопировать в свое удовольствие.
– Ну что же, – покорно кивнула Антония, – я буду считать это жертвой, приносимой ради главной цели.
Филипп улыбнулся уголками губ и склонил голову. Когда он снова ее поднял, улыбка исчезла с его лица.
