Софи: К людям, лишенным колдовских способностей, необходимо относиться так же хорошо, как к одаренным. Ты всегда так говорила, тетя Мойра.
Мойра: Безусловно. Но Элори-то влекло к колдовству. Обычно когда колдуненка тянет к магии, рано или поздно дар у него проявляется, но с Элори ничего подобного не произошло. А рядом с ней росла Софи. Как же нашей Элори было тяжело… А ты прекрасно справляешься, воспитывая тройняшек, Нелл. К сожалению, у меня так хорошо не получалось.
Нелл: Эта старая история, тетя Мойра… Может, нам стоит снова обследовать Элори? Думаю, ее давненько не сканировали. Клянусь, мой код четко определяет ее как колдунью. А интуиция вряд ли тебя подвела.
Софи: Элори постоянно обучает колдунят и активно работает в круге. Трудно поверить, что у нее есть скрытые таланты, которых мы не засекли.
Нелл: Да, активные потоки энергии действительно помогают выявить источники необученного дара.
Мойра: Мне неловко вам признаваться, но с некоторых пор Элори обследовалась намного чаще, чем сама догадывается. Я перестала сообщать ей о сканировании, потому что она огорчается по этому поводу… В общем, последняя проверка была два месяца назад.
Софи: А сегодня мы опять испортим ей настроение. Как грустно, тетя Мойра…
Нелл: Я пересмотрю код и постараюсь, чтобы впредь таких оплошностей не было. Извини, Элори… теперь большую часть работы на себя берут девочки, и я наверняка что-то упустила. Нет мне прощенья, но завтра мы все прочешем мелким гребнем.
Мойра: Не переживай, дорогая. Аарон ее утешит. Он замечательный.
Элори закрыла дверь мастерской и прижалась к ней спиной, вдыхая прохладный океанский воздух. Проклятье. Она не позволит себе переживать. Нет у нее магических способностей, и что с того? Пусть рыдают и хнычут подростки. А взрослые женщины должны мириться с той жизнью, какая у них есть.
И в целом у Элори все прекрасно. Кроме того, в данный момент дома ее ждало большущее блюдо с оладьями.
Глава 2
Элори казалось, что в двадцать шесть лет она намного чаще приглядывается к мелким камешкам, чем большинство ее ровесников. Находить обкатанные морем стеклышки на берегу – это было своего рода искусство поиска и обнаружения необычных, ярких вспышек, которые расцвечивали серо-коричневую гальку.
Конечно, ситуация бы упростилась, если бы камешки и вправду были блеклыми и тусклыми. Но гальку смачивала океанская волна, голыши становились пестрыми. Оттенки золота, зелени – и все прочие оттенки, какие только можно было вообразить, зачаровывали Элори. А ведь здесь попадались и обманки – перламутровые раковины и панцири крабов. Не так-то легко было заметить в морском ассорти гладкие прозрачные кусочки.
Элори их обожала. Еще в раннем детстве мама приводила ее на берег и рассказывала Элори разные выдуманные истории про стекло и про то, где оно побывало. Элори хорошо помнила свою первую находку. То стеклышко она привязала зубной нитью к черному шнурку и подарила маме. Она подгадала дату, и все произошло как раз на День Матери.
Минуло пятнадцать лет, шнурок истерся. Только тогда Элори удалось уговорить маму разрешить ей изготовить серебряную оправу для лилового «кулона» и подвесить его на цепочку. Элори не сомневалась, что остатки шнурка до сих пор где-то хранятся.
Сентиментально? Пожалуй. Но теперь, когда Элори задумывалась о собственном ребенке, ей было понятно, почему ее мать полтора десятка лет носила на шее шнурок со стекляшкой.
Неторопливо шагая по берегу, Элори провела рукой по животу и задумалась о том, каково это – растить малыша. Когда тебя окружают дети, ты не чувствуешь в них никакой тайны, но ребенок внутри тебя является загадкой. Сам Аарон частенько намекал на то, что им пора об этом подумать. Может быть, после ее возвращения из Сан-Франциско они и решатся.
Внимание Элори привлек лазурный треугольник неправильной формы. Она наклонилась, подобрала его, ощутила прохладу находки и спрятала ее в карман. Этот участок берега был не особо популярен, поэтому она часто совершала сюда вылазки. Но Элори игнорировала банальные бутылочные – коричневые и зеленоватые – осколки. Она целиком сосредоточивалась на редких оттенках синего, красного и фиолетового. Из стекла таких цветов уже пару столетий ничего не делали.
Следующий предмет, попавшийся ей на глаза, был идеально круглым, густого небесного тона. Стеклянный шарик! Когда-то, вероятно несколько столетий назад, с ним забавлялся ребенок. Из-за долгих странствий по океану гладкая поверхность игрушки стала шершавой. А из россыпи шариков получилось бы великолепное ожерелье – если бы Элори нашла в себе силы расстаться с сокровищами. Ее дом и мастерская были наполнены дарами океана, которые она берегла.
Элори убрала шарик в карман жилета и направилась к плоскому камню, залитому солнцем. Пора перекусить и послушать плеск волн.
Утренний туман рассеялся, но в воздухе еще чувствовалась влага, потому что ветер сегодня оказался слабоватым. А это было очень странно, ведь наступил отлив. Под жаркими полуденными лучами резче ощущались запахи водорослей и соли.
Элори не обманывала себя, думая о главной цели своей прогулки. Она с утра ушла из дома вовсе не для того, что пополнить запасы стеклышек. Привычное занятие должно было унять боль в старых ранах. Вот что она узнала, став взрослой женщиной: иногда дела успокаивают гораздо лучше слез.
Даже Аарон, который ни капельки не горевал об отсутствии у себя магического таланта, отлично понимал, каково это, когда твоя детская мечта не исполняется.
Сколько Элори помнила себя, она думала, что станет колдуньей. Ее бабушка являлась могущественной колдуньей. Элори привлекало все – и история ремесла, и само древнее искусство. По крайней мере, в детстве она считала, что в этом – ее призвание и ее дар вот-вот проявится.
Элори увлеченно посещала уроки, которые преподавали малышам в общине. Она часами слушала бабушкины рассказы о ведьмах и магах былых времен.
Затем она нырнула в подростковый возраст. Даже тогда Элори старалась хранить спокойствие, но с тоской и завистью смотрела на остальных, которых не обделила судьба. У нее на глазах принялась колдовать Софи. Мойра регулярно обследовала Элори, и та давно догадывалась о бабушкиных потугах. Мойра тщательно искала признаки таланта у любимой внучки. Увы, ничего не появлялось.
Блуждания по берегу в поисках стеклышек превратились из детской игры в нечто наподобие сеансов психотерапии, а потом – в цель взрослой жизни. Она стала художницей, женой, танцовщицей и педагогом-наставником. Колдуньи из нее не вышло, но она смирилась.
Вернее, смирялась большую часть времени.
Но порой ей казалось, что еще не все потеряно. В тот день, когда ошиблось приманивающее заклинание, в душе Элори вновь засверкала искорка надежды, которую она никак не могла потушить.
Что тут таить? Она не была колдуньей, но не до конца освободилась от своего стремления.
