Во-вторых, Дима Костюшин – второй участник нашей теплой компашки. Личность крайне любопытная и, прямо скажу, неординарная. Судите сами. Родился Дима в белорусском селе Мацки. Димин папа, сильно пьющий тракторист Степан Костюшин, бросил семью, когда сыну исполнилось семь лет. То есть парню еще в солдатики играть, а он уже старший мужчина в семье, состоящей из двух младших братьев, сестры и матери. Дальше хуже. В десять лет Димину маму в лесу кусает клещ и ее срочно увозят с энцефалитом в районную больницу. Возвращается она оттуда инвалидом второй степени. Детство Димино заканчивается, ему приходится работать на двух работах в местном колхозе, которые стараниями батьки Лукашенко и его сынка-наследника все еще повсеместно распространены в почти социалистической Беларуси. Тем не менее наш герой заканчивает школу с золотой медалью и, оставив семью на попечении дальних родственников, отправляется покорять Москву. Там он подает документы в МГИМО, тот самый блатной институт, который в советские времена именовался не иначе как МИМО (с ударением на первый слог). Безо всяких пап, мам и звонков сверху Костюшин поступает на бесплатное отделение факультета международных экономических отношений и через пять лет заканчивает его с красным дипломом. Но это еще не все. К моменту окончания Дима работает уже в кредитном отделе известного международного банка. Наблюдая весь тот бум потребительских кредитов, которыми охвачены наши соотечественники, Костюшин быстро соображает, что аккуратность в вопросе возврата ссуд – отнюдь не национальная черта русского человека. И тут же организует крупнейшее в стране коллекторское агентство, специализирующееся на возврате просроченных кредитов. Нет, не подумайте, никакого криминала с братками и паяльниками. Все очень цивильно и по западной технологии – ежедневное капанье на мозги недобросовестных заемщиков, обзвон друзей, родственников, работодателей и т. п. Сейчас в фирме Костюшина работает 2000 человек, а ежегодный оборот приближается к 300 млн долларам. Последнее я вычитал в журнале «Карьерист» в статье под нескромным названием «Новый Ломоносов в экономике». Впрочем, сам Дмитрий – человек вполне адекватный, успехом своим не хвастается, и мы с ним успели быстро сдружиться в первую же неделю совместной учебы в Лондонской школе экономики.
– Ну, что молчим, носы повесили? – подмигнул девушкам весельчак Сима.
– У тебя, Сима, в жизни две радости, – надула губки наша красавица Лена, – первая – это пивом налиться…
– А вторая? – подвинулся к девушке Бронштейн.
– А вторая, – вместо девушки ответил Дима, снимая Симину руку с плеча своей невесты, – широко известна в узких кругах.
Ага, это Костюшин на любвеобильность Бронштейна-младшего намекает. Сам Дима у нас образец моногамности, пример для подражания – они с Леной Цой с первого дня учебы влюбились друг в друга и с тех пор не расстаются ни на минуту. Настоящая любовь, с первого взгляда. Впрочем, не влюбиться в Лену трудно. Комсомолка, спортсменка, да и просто красавица! С комсомолкой я не пошутил – Лена состоит в молодежном движении пропрезидентской партии «Единая Россия» и является настоящей патриоткой своей страны. Она, кстати, и в Школу экономики попала по правительственной программе обучения кадров. Только вот фамилия у нее подкачала. Цоев в Корее как Ивановых в России, но родина у нас многонациональная, посему и к Лениной фамилии партийные функционеры придираться не стали. Цой так Цой. Тем более ничего азиатского в чертах ее лица нет – большие голубые глаза, густые брови, светлые волосы. Я засмотрелся на Димину подругу и очнулся только после того, как Вика провела рукой перед моим лицом.
– Леша, ау! Ты еще с нами?
– Ах, да. – Я с трудом отвел взгляд от выреза на Лениной блузке. – Слушай, Дим, а где сейчас твои мать, братья и сестра?
– Мать лечится в швейцарской клинике, – ничуть не удивился моему вопросу Костюшин, – сестра учится в МГУ, а братья работают у меня в «Эвкалипте»…
– Знаем, знаем, – встрял в разговор Сима. – Компашка по выбиванию долгов. Мне оттуда даже один раз звонили.
– О, как! – удивился Костюшин. – Наверное, задолжал какому-нибудь банку?
– «Квантуму», – брякнул я, и наша компания, включая сына еврейского банкира, согнулась от смеха.
– А вы зря смеетесь, – вытерев слезы, сказал Сима, – вы еще не знаете моего папу. Я просрочил всего лишь пару выплат по кредиту, – отдыхал на Сейшелах с девушкой, – так он перепродал мой долг по автокредиту за «Мазератти» «Эвкалипту». Представьте, меня сразу же нашли, в тот же день!
Бронштейн-младший гордо оглядел нас, явно довольный возможностью ввернуть в разговор новейшую модель «Мазератти» с функцией вертикального взлета и Сейшельские острова. Мне же Симина история здорово напомнила собственную. Нет, не в смысле дорогих спорткаров и роскошных курортов, а в плане строгих родственников. Отец с матерью погибли в автомобильной катастрофе – воспитывал меня дядя. После того как я окончил экономфак МГУ, брат отца, вице-президент российского банка «Тира», предложил получить европейское образование. И даже согласился дать денег для оплаты магистратуры в престижном западном университете. Разумеется, в долг. Вот такие у нас взаимоотношения в семье – ничего даром или просто так. Дядя считает, что если что-то достается слишком легко или тем более бесплатно, то потом мало ценится. Двадцать тысяч фунтов, или сорок тысяч долларов по текущему курсу, за год учебы в Лондонской школе экономики показались мне не такой уж большой ценой за те знания, что можно получить только в финансовой столице Европы. Я прикинул, что, вернувшись домой с дипломом LSE, утрою свою стартовую зарплату и рассчитаюсь с дядей за пару лет. Эх, если бы были живы родители… Стал бы я залезать в кабалу, пусть даже к родственнику?
Сдав в Британском совете английский язык, я послал свои документы в Лондонскую школу экономики. И ура! Через два месяца пришел официальный ответ. Западные буржуины с радостью готовы взять с меня денег за учебу, а взамен предлагают «билет первого класса в путешествие, которое зовется жизнь». Это не я придумал, это бывший премьер Британии Тони Блэр сказал. Цветисто, но по сути все верно. Ученье свет – неучей тьма. И вот я, двадцатипятилетний Алексей Попов, русский, не женат, не состоял, не был, не привлекался, оказался весной 2017 года на берегах туманного Альбиона. Биг-Бен, Тауэр, Трафальгарская площадь – все бегом, ибо началась учеба. Первое же занятие – ба! – да в моей группе еще четверо русских. Лена, Дима, Сима и Вика. А еще русскоговорящий преподаватель из Израиля с говорящей фамилией Дыбенко. Конечно, мы его сразу прозвали Дыбой. Вел Дыба ужасный предмет – «математическая статистика фондового рынка» и гонял он нас в хвост и гриву.
Сегодня состоялся наш первый экзамен по этому предмету, и, успешно отстрелявшись, мы завалились в ближайшее питейное заведение под названием «Бэчелор» или «Холостяк». Я был в «Холостяке» первый раз и, оглядевшись, решил, что тут миленько. Мне вообще нравилось за границей, а уж Лондон так вообще вне конкуренции. Вот взять, например, этот паб. Ведь забегаловка, пивнушка по-нашему. Ан, нет. Помещение отделано со вкусом – темными дубовыми панелями, с массивными железными люстрами, в зале простая и удобная деревянная мебель – никакого московского кича. По залу летает последний писк моды – миниатюрный дрон-вертолет. Аккуратно облетая люстры, он развозит пиво.
