— Ага. Потому что у тебя здесь дом, бизнес и все остальное. — Теперь его глаза были черны и непроницаемы.
— Дом мне больше не нужен. Я не смогу жить в нем. В понедельник собираюсь выставить его на продажу и начну подыскивать себе другой. Хотя мама зовет меня к себе в Санти, сестра Сандра считает, что мне надо перебраться в Калифорнию, а Шелли…
— Хочет, чтобы ты переехала в Ноксвилл, — сухо закончил за нее Стив. — Я тоже собираюсь с понедельника начать искать себе дом. Может быть, нам объединить усилия? Два человека будут искать один дом.
Саммер внимательно на него посмотрела. Стив стоял совсем рядом, положив одну руку на открытую дверцу машины, а другой держал ее ладонь, рассеянно перебирая пальцы.
— Уж не собираешься ли ты попросить меня жить с тобой? — Саммер постаралась, чтобы вопрос прозвучал как можно более непринужденно.
Он отрицательно помотал головой:
— Не-а.
— Нет?
— Мне показалось, мы уже решили, что это из тех вещей, которые навсегда.
— Решили.
— Ну, в таком случае я собираюсь попросить тебя выйти за меня замуж.
Саммер обомлела. Этого она не ожидала.
— Но… но… — замешкалась она, — мы знаем друг друга только неделю.
— Иногда этого бывает вполне достаточно.
Саммер смотрела на его худощавое лицо с твердыми тонкими губами и тонким носом, заглянула в черные глаза, которые когда-то показались ей бездушными. Теперь она знала их лучше.
Знала она и еще кое-что: Стив был прав.
Недели иногда бывает достаточно.
— Да, — промолвила она, вставая на цыпочки и обвивая его шею руками. Затем прижалась губами к его губам.
Поцелуй длился, пока у нее хватило воздуха в легких. Поцелуй прямо посреди залитой солнцем автостоянки гостиницы Мерфрисборо.
Глава 46
В конце концов Бог дает покой.
Джон Гринлиф Уитьер
Диди была очень слаба. Она знала, что теперь в любой момент ее могут призвать — но призвать куда? На небеса — или назад в ничто, где она пребывала раньше?
Она завершила миссию, которая привязывала ее к Земле: она спасла Стива.
Скоро ей предстоит дорога. Чтобы присоединиться к Митчу? Если она хоть что-нибудь поняла в устройстве вселенной, Митчу предстояло быть заключенным в его собственном ничто.
До того как ее призовут, Диди нужно было сделать еще кое-что. Но ей было так трудно управлять своими атомами. О материализации уже речь не шла — на это у Диди не было сил. Она просто хотела попасть туда, куда ей было нужно.
Огромным усилием воли она сосредоточилась на доме своей матери. Это заняло некоторое время — несущий ее поток тоже ослаб, — но в конце концов она оказалась там.
Ее мать на кухне готовила еду. Диди решила, что ужин, потому что на улице было темно. С минуту Диди нежно смотрела, как мама разрезала курицу на порции, чтобы зажарить. Теперь голова матери стала совсем седой. Лицо покрылось морщинами. Она заметно постарела.
Тетя Дот в гостиной смотрела по телевизору новости. Оуя лежала на кофейном столике, на время забытая.
Диди постаралась сконцентрироваться. Стрелка медленно пришла в движение, описывая по доске бесцельные круги.
Потребовалось кой-какое время, чтобы привлечь внимание тети Дот, но когда это случилось, тетя ни о чем другом уже не думала.
— Сью! — Крик, с которым тетя вскочила на ноги, мог бы разбудить и мертвого.
— Господи, Дот, что стряслось? — Ее мать вбежала в гостиную, вытирая руки старым кухонным полотенцем.
Тетя Дот без слов показала ей на доску оуи. Чтобы подтвердить ее слова, Диди заставила стрелку сделать еще один рывок.
— Господи, это опять Диди! Дот, садись скорее! Диди, дочка моя, поговори со мной!
Она торопливо пододвинула стул, тетя Дот бросилась на диван, и они обе устремили взгляд на подрагивавшую стрелку. Толстые, искривленные пальцы ее матери дрожали.
П-Р-И-В-Е-Т-М-А-М, — начала Диди.
— Боже, это опять Диди! — простонала Сью.
— Тихо, Сью, она хочет что-то сказать!
С-Е-Г-О-Д-Н-Я-Н-О-Ч-Ь-Ю-И-Д-И-Р-А-С-К-О-П-А-Й-М-О-Ю-М-О-Г-И-Л-У
— Раскопать ее могилу! — воскликнула тетя Дот.
— Тихо, Дот, тихо! Диди, детка, я люблю тебя! Продолжай!
Т-А-М-Д-Е-Н-Ь-Г-И-М-Н-О-Г-О-Д-Е-Н-Е-Г
— Деньги? В твоей могиле? — прошептала ее мать.
Н-И-К-О-М-У-Н-Е-Г-О-В-О-Р-И-О-Н-И-Д-Л-Я-Т-Е-Б-Я
— Что она сказала?
— Она сказала, чтобы ты никому не говорила. Тихо!
И-Х-С-П-Р-Я-Т-А-Л-М-И-Т-Ч-О-Н-И-Д-Л-Я-Т-Е-Б-Я
— Митч спрятал их?
— Тише, Дот! Диди, ведь ты не убивала себя, да? Дочка, я знаю. Я всегда это знала!
М-И-Т-Ч-У-Б-И-Л-М-Е-Н-Я
— Я всегда это знала! — зарыдала ее мать. — Разве я не говорила, что это сделал Митч?
Д-Е-Н-Ь-Г-И-Н-И-Ч-Ь-И-В-О-З-Ь-М-И-И-Х
— Мне наплевать на деньги! Диди, я люблю тебя!
Я-Т-О-Ж-Е-Л-Ю-Б-Л-Ю-Т-Е-Б-Я-М-А-М-В-О-3-Ь-М-И-Д-Е-Н-Ь-Г-И
— Где ты? Ты в раю? Ты с Божьими ангелами, моя детка?
— Не плачь, Сью!
В-О-З-Ь-М-И-Д-Е-Н-Ь-Г-И-Э-Т-О-М-О-Й-П-О-Д-А-Р-О-К-Т-Е-Б-Е
— Ты с ангелами, Диди?
— Подтолкни стрелку, Сью!
У-М-Е-Н-Я-В-С-Е-Х-О-Р-О-Ш-О-В-О-З-Ь-М-И-Д-Е-Н-Ь-Г-И-И-Я-Л-Ю-Б-Л-Ю
— Стрелка замирает!
— Диди, не уходи!
Диди чувствовала, как слабеет. Страшным усилием воли она закончила:
Т-Е-Б-Я
А потом густеющие сумерки всосали ее в себя.
Когда Диди снова всплыла, это случилось не по тому, что она хотела, просто поток выбросил ее.
На ярко освещенную, возвышающуюся посреди зала эстраду, на которую были нацелены телекамеры. Безликая толпа, восседая на своих бархатных креслах, бесновалась и хлопала в ладоши. На сцену вышел мужчина и пожал руку другому исполнителю, который только что кончил петь под гитару. Когда певец уходил, Диди узнала его: это был Джерри Вуд, восходящая звезда стиля кантри.
Горящая неоновая надпись на бордовом бархатном занавесе за сценой помогла ей понять, куда она попала. Надпись гласила: «НАШВИЛЛСКИЙ ФЕСТИВАЛЬ ПЕСЕН НЕ ПОД ФОНОГРАММУ».
Диди поняла, что попала на дебют Халли Кетчум перед телекамерами всей страны. Она немедленно устроила смотр своим атомам. Если бы она обрела свою прежнюю силу, то обязательно помогла бы Халли.
Но где же сама Халли? Без сомнения, где-нибудь возле сцены. Диди искала ее, но никак не могла найти.
