Она произнесла, усаживаясь:
– Не могу поверить, что это правда! Может быть, убита
не Руби?..
– Именно от вас, мисс Тернер, мы и ждем ответа.
Сожалею, но придется подвергнуть ваши чувства испытанию.
– А что… на нее так страшно смотреть?
– Несомненно, вы будете взволнованы.
– Значит, вы хотите… Я должна увидеть ее сейчас?
– Так будет разумнее, мисс Тернер. Мы не можем
двинуться вперед, пока не удостоверим личность убитой. Чем скорее, тем лучше.
– Хорошо.
Машина отвезла их в морг. И когда Джози вышла оттуда, ее
била дрожь. Лицо побледнело и осунулось.
– Это она, Руби. Бедная крошка!.. Ах, как щемит
сердце! – Она беспомощно оглянулась. – Мне бы капельку джина.
Джина не оказалось, но ей принесли маленькую рюмку водки.
После нескольких глотков Джози приободрилась:
– Несчастная Руби! Какой ужас! Почему мужчины так
жестоки?
– Вы считаете, ее убил мужчина?
Джози растерялась:
– Кто же еще? Разве нет?
– И кого-нибудь подозреваете?
Она затрясла головой:
– Нет! Вовсе нет. Руби ничего и не рассказала бы мне,
если бы… если…
– Что же вы замолчали? Выкладывайте уж все начистоту.
– Я могу только объяснить, какое отношение имела к ее
жизни. Я служу в «Маджестике» три года. Кроме танцевальных номеров, в мои
обязанности входит игра в бридж. Это приятно и хорошо оплачивается. Мы опекаем
постояльцев, едва они переступают порог отеля. Конечно, без навязчивости. Некоторые
любят одиночество. Но большинство жаждет развлечений. Требуется составить
компанию карточным игрокам, а для молодежи устроить танцы. Опыт и умение
приобретаешь довольно быстро.
Мэлчетт попросил ее продолжать. В уме его мелькнуло, что
приятные манеры молодой женщины делают ее ценной сотрудницей в отеле. Никакой
интеллектуальности, но отнюдь не простовата.
– Кроме того, каждый вечер, – рассказывала
Джози, – у меня с партнером два обязательных танца. Его зовут Реймонд
Старр… Он инструктор по теннису, а также ведет танцкласс. В начале лета я
поскользнулась на камнях во время купания и вывихнула ногу.
Мэлчетт уже обратил внимание, что она прихрамывала.
– Танцевать я уже не могла и была очень расстроена:
ведь дирекция хотела найти временную замену. А это риск вообще потерять
работу. – Ее голубые глаза приобрели жесткость. Приходилось бороться,
чтобы зарабатывать свой хлеб. – Вот тут мне и пришла на ум Руби. Я
предложила дирекции отеля разделить обязанности: ей передать танцы, а я
оставляла за собой бридж. Таким образом, никто посторонний не втерся бы. Вы
понимаете, что я имею в виду?
Мэлчетт кивнул.
– Получив согласие, я телеграфировала Руби. Перед ней
тоже открывались прекрасные возможности продвинуться по общественной лестнице,
попасть в лучшее общество. Все произошло месяц назад.
– Понятно, – проговорил полковник Мэлчетт. –
И ей удалась замена?
– Да, – ответила Джози. – Получалось совсем
неплохо. Как танцовщица она слабее меня, но Реймонд – великолепный партнер и
наставник. К тому же она такая хорошенькая! Воздушная блондиночка с кукольным
лицом. Слишком мазалась; я постоянно выговаривала ей за это. Но разве
восемнадцатилетняя девчонка кого-нибудь послушает? Возраст, когда во всем
поступают наперекор… Мне же приходилось делать ей замечания, потому что привычка
к грубому гриму выпадала из стиля «Маджестика». Здесь собирается изысканное
общество.
– Ее любили в отеле?
– О да. Но ей не хватало тонкости. Она чувствовала себя
увереннее со старыми джентльменами, а не с молодежью.
– Дружок у нее был?
Молодая женщина понимающе взглянула на Мэлчетта.
– Не в том смысле, как вы думаете. То есть насколько
мне известно. Она не открывала своих секретов.
Мэлчетт не был уверен, что моральные устои самой Джози так
уж тверды. Однако ограничился нейтральным вопросом:
– Когда в последний раз вы видели вашу кузину?
– Вчера вечером. Обычно они танцуют с Реймондом два
танца: один – в половине одиннадцатого, второй – в полночь ровно. После первого
я видела, как Руби попеременно вальсировала с двумя молодыми людьми –
постояльцами отеля. Я сидела за бриджем, но между карточным салоном и залом
стеклянная стена, мне было все хорошо видно. Едва пробило полночь, как пришел
обеспокоенный Реймонд: Руби опаздывала к выступлению. Я была взбешена, уверяю
вас! Эти девчонки падки на всякие глупости, а потом их выставляют за дверь.
Вместе с Реймондом мы поднялись в комнату Руби. Ее там не было. Видимо, она
переоделась: розовое платье с оборкой из газа, в котором она танцевала,
свешивалось с кресла. Обыкновенно она не меняла наряда весь вечер, кроме среды,
когда устраивался большой ночной бал. Я ума не могла приложить, куда она
девалась. Попросили оркестр повторить фокстрот, но Руби по-прежнему не было.
Пришлось мне танцевать с Реймондом обязательный номер. Мы напрасно прождали ее
до двух часов ночи. Я внутренне вся кипела.
Даже сейчас голос ее гневно зазвенел. Мэлчетт подумал, что
она что-то недоговаривает.
– Значит, – сказал он, – когда утром
обнаружилось, что Руби не вернулась и постель ее не разобрана, вы заявили в
полицию об ее исчезновении?
Слэк сообщил ему по телефону, что все обстояло не так, но
ему захотелось проверить Джозефину Тернер.
Она отозвалась без малейшего колебания:
– Нет, в полицию звонила не я.
– Почему же, мисс Тернер?
Глядя на Мэлчетта открытым взглядом, она сказала:
– Но и вы не сделали бы этого. Будь вы на моем месте.
– Вот как?
– Я обязана думать прежде всего о собственном
положении… Разве директор будет доволен, если возникнет скандал и появится
полиция? Впрочем, мне не приходило в голову, что с Руби случилось несчастье. Я
предположила, что она загуляла с каким-то приятелем и скоро возвратится.
Готовилась хорошенько отругать ее. Это все легкомыслие ее восемнадцати лет!
Мэлчетт сделал вид, что копается в своих записях.
– Действительно. В полицию заявил некто Джефферсон…
обитатель отеля, вероятно?
Джозефина Тернер коротко подтвердила:
– Да.
– Интересно, кто надоумил его? – спросил главный
констебль.
Джозефина нервно разглаживала кант на жакете. Подозрение,
что она что-то утаивает, снова мелькнуло у полковника Мэлчетта.
