Глава 21
Рыба слегка подгорела по краям, но все равно была бесподобно вкусной. Лайла съела свою половину с бананового листа, на котором Джосс ее готовил, облизала пальцы, затем скрутила лист в трубочку и съела и его тоже. Джосс, сидящий по другую сторону костра, недоуменно наблюдал за ней.
– Поедание посуды – еще одна из многочисленных варварских традиций, среди которых ты выросла?
– На Барбадосе жареные банановые листья считаются деликатесом, – сообщила она ему, вздернув подбородок.
Он скатал свой, откусил и скривился:
– Должно быть, Барбадос – крайне странное место.
– Он чудесный, – сказала она и начала рассказывать ему об острове. Потом перешла к рассказу о своей семье, о смерти матери и о появлении на плантации Кевина, после того как отец женился на его тете Джейн. Должно быть, тень набежала на ее лицо при упоминании о Кевине, потому что Джосс нахмурился:
– Любишь его, да? Не волнуйся, если мы выжили, то и он вполне мог. Не сомневаюсь, что у вас будет трогательное воссоединение, когда ты попадешь домой на «Усладу сердца». – В его словах слышался легкий оттенок сарказма.
Лайла покачала головой:
– Надеюсь. Я очень хорошо отношусь к Кевину, но я не думаю, что влюблена в него. Мой отец считает, что он будет мне хорошим мужем, ну, и мне-то уже двадцать один. Пора замуж.
– Хорошо относишься? – фыркнул Джосс. – В таком случае мне почти жаль ублюдка.
– Не называй Кевина так, на самом деле он хороший человек. Просто ты встретил его при… э… несчастливых обстоятельствах. Но с чего бы тебе жалеть его?
Он посмотрел на нее без малейшего следа насмешливости на лице.
– Я бы не хотел, чтобы женщина, на которой я женюсь, «хорошо относилась» ко мне. Одного хорошего отношения крайне мало, когда вы вдвоем окажетесь в постели.
– Джосс!
Он криво улыбнулся:
– Это тебя шокирует? Послушай меня, девочка, я дам тебе совет. Не выходи за мужчину, к которому всего лишь «хорошо относишься». Не пройдет и года, как ты будешь несчастна.
– Откуда ты знаешь? – Внезапно ей в голову пришла одна мысль, и глаза расширились. – Ты что, когда-то был женат? О Боже, или ты женат сейчас?
– Нет, я не женат и никогда не был. И в следующем месяце мне будет тридцать, если тебе интересно.
Она улыбнулась с самодовольным видом:
– Значит, ты знаешь о браке не больше, чем я. Ты просто притворяешься мудрым, чтобы произвести на меня впечатление.
Он покачал головой:
– Вот тут ты ошибаешься. Я знаю больше, чем хотел бы, о таком браке, который будет у тебя с дорогим Кевином, – брак без любви, по расчету, желаешь ты признавать это или нет. Моя мать «хорошо относилась» к моему отчиму, когда выходила за него. Он был лучшим другом моего отца, и когда отец умер – мне тогда было восемь лет, – мама обращалась к нему за советом и утешением. Она была очень мягкой и тихой женщиной, считала, что не сможет прожить без мужчины, и «хорошо относилась» к моему отчиму. Они поженились через год после смерти отца. Не прошло и года, как они стали постоянно ругаться, а через два он превратился в злого и ожесточенного человека, который топил свое несчастье в спиртном. Понимаешь, он не мог примириться с мыслью, что она не любит его. Через пять лет их совместной жизни он свалился с бристольского пирса. Как всегда, был пьян после их с матерью очередной ссоры. Говоря по правде, я думаю, к тому времени она была рада, что избавилась от него. А я-то уж точно. Пьяный, он становился злобным, и я боялся, что однажды, когда я уже не буду жить с ними под одной крышей и не смогу защитить мать, он в пьяном угаре что-нибудь ей сделает.
– Ты был близок со своей матерью, да? – мягко спросила Лайла, вспомнив, что именно предсмертная просьба матери привела его в Боксхилл.
Он отрывисто кивнул.
– Она была мягкой, нежной и ласковой и не слишком умной. Ей нужен был мужчина, чтобы заботился о ней. Мой отчим просто был не тот мужчина.
– Ты не знал, что она… э… – Лайла замолчала, не зная, как сформулировать свой вопрос, чтобы он не разозлился.
– Дочь рабыни? – подсказал он, резко взглянув на нее. Затем покачал головой. – Моя мать была такой же бледнокожей, как и ты. Она была рыжей, зеленоглазой и красивой. Черные волосы и смуглую кожу я унаследовал от отца, который, насколько мне известно, был родом из британских купцов, а те, в свою очередь, могли проследить свою родословную от самого Вильгельма Завоевателя. От матери мне достались только глаза. А она их получила от своей матери, той самой печально известной Виктории.
– Дедушка Джордж, кажется, узнал тебя по глазам.
– Да, верно. А шок, когда он обнаружил, что грехи прошлого вернулись, чтобы преследовать, убил его. Я сожалею об этом из-за тебя, если ты любила его, но старый ублюдок заслуживает того, чтобы гореть в аду. Моя мать постоянно говорила о своем отце и надеялась когда-нибудь его увидеть. Единственное, что она знала, – это что он отослал их с матерью, когда она была еще младенцем, и что больше они никогда не возвращались и не поддерживали с ним связи. Впрочем, он помогал им материально: денег всегда было достаточно даже после того, как я родился. Но мама хотела увидеть своего отца и никак не могла понять, почему он так упорно не желает повидаться с ней. Разумеется, в конце концов она догадалась, что была незаконнорожденной. Но я почти уверен, что она понятия не имела, что ее мать была рабыней-квартеронкой. Несмотря на всю свою недалекость, она никогда не послала бы меня в Виргинию, если бы знала об этом. Бабушка умерла, когда я был маленьким, но я помню, что они с мамой были очень похожи. Бледнокожие и красивые.
– Я слышала, что квартеронки Нового Орлеана очень красивые.
Он кивнул:
– Должно быть, она и была такой. Привлекла же она внимание Джорджа, верно? Впрочем, кто угодно мог показаться привлекательным после его ведьмы-жены.
– Аманда – моя двоюродная бабушка. – В ее голосе послышался легкий упрек, хотя она испытывала ненамного больше добрых чувств к Аманде, чем он. Но все же Аманда – старая женщина и ее родственница, а Лайлу учили проявлять уважение к старшим родственникам.
– Тогда прошу прощения. Но ты не можешь на самом деле ожидать, что я буду любить ее после того, что она сделала.
– Нет. – Она взглянула на него и улыбнулась. – Я рада, что ты снова будешь свободным. Тебе совсем не подходит быть рабом.
Их глаза встретились, и он усмехнулся:
– Это уж точно. Клянусь тебе, Лайла, дорогая, что обычно я милейший парень, правда. Ты видела меня с самой плохой стороны.
– Ты был довольно вспыльчивым.
– Я извиняюсь. – Несколько мгновений он смотрел на нее, и выражение его лица изменилось. – Обещаю, что мой характер улучшится теперь, когда мы решили быть просто товарищами по несчастью.
