– Твое замечание принято.
– Выудил что-то полезное от Джессики? – поинтересовался Тони.
– Трудно сказать. Где она была, с кем, кто ее враги – кажется, половина колледжа – так ей кажется. Я все это принял к сведению. Одна интересная деталь. Она посиживала как-то на своем крылечке среди ночи и заметила, что кто-то наблюдает за ней из темноты. Она так испугалась, что помчалась скорее в объятия мамочки и только так смогла уснуть.
– Ты думаешь, что мы все-таки за что-то ухватились? – спросил Тони. Он хорошо знал своего брата и теперь понял, что Домни уже начинает верить, что страхи Грейс небеспочвенны.
– Может быть, – Домни пожал плечами. – Ладно, если хочешь знать, то я почти разделяю твою точку зрения. Тут явно что-то есть. Но это «что-то» касается лишь дочурки, а никак не матери.
– Повторюсь – если кто-то захочет достать тебя…
– О'кей, о'кей. Только ведь мы не сможем провести полномасштабное расследование и держать круглосуточную охрану, если какой-то недоумок решил попугать девчонку. Мы на это имеем право лишь в том случае, если целью злоумышленника является твоя подружка, потому что она лицо официальное.
Тони раздраженно возразил:
– Не пора ли кончать с шуточками по поводу моей личной жизни? Я почти уверен, что Грейс и есть истинная цель злоумышленника. Мы должны проверить дела, которые она рассматривает, людей, кому она выносила приговоры в последнее время, ну и все прочее.
– Будь по-твоему, братец. Займись этим самым вместе со своей Грейс, с моего высочайшего позволения.
Тони попробовал отшутиться.
– Когда тебя в последний раз посылали к такой-то матери?
Домни притворился, что вспоминает.
– Пару дней назад, кажется. И по-моему, это был ты.
Тони рассмеялся:
– Значит, сейчас ты не услышишь ничего нового. Не достаточно ли? Может, на этом остановимся и приступим к работе?
Было уже четыре утра, когда полиция в конце концов покинула дом. Джессика лежала на кушетке в гостиной, борясь со сном. Грейс сидела рядом в кожаном кресле и отчаянно зевала. Марино проводил последних сотрудников из полицейского управления, которые обшарили весь дом сверху донизу в поисках хоть каких-нибудь микроскопических свидетельств пребывания в доме злоумышленника.
– Вы совсем измотались, я вижу. Отправляйтесь-ка по постелям, – распорядился он.
– Что же вы… – начала было Грейс и опять зевнула.
– Все, что вы пожелаете узнать, я доложу вам днем. Марш спать!
К собственному удивлению, Грейс нашла высказанную им идею весьма заманчивой.
– Пожалуй, мы так и сделаем.
Она встала и разбудила задремавшую Джессику:
– Пошли, дорогая.
– О, мам. Я так устала. Я с места не сдвинусь.
– Нужна помощь? – весело поинтересовался Марино, когда Грейс, обвив руками сонную дочь почти потащила ее на себе.
– Нет, я справлюсь. Наверху, в моем кабинете есть удобная кушетка. Все постельные принадлежности рядом в шкафчике… – Зевота одолевала Грейс.
– Спасибо, я найду все, что мне нужно. Обо мне не беспокойтесь. Спокойной ночи. – Тон его вдруг стал суховатым.
– Ну и хорошо. Честно говоря, Грейс было не до детектива Марино. Она так устала, что в глаза ее будто был насыпан песок, а каждый вдох сопровождался зевком.
Но когда она легла в постель – Джессика, конечно, с нею, потому что и думать не могла вернуться в свою кровать, – последней ее мыслью перед тем, как погрузиться в сон, была та, что роскошью спокойного, не обремененного страхами и заботами сна не наслаждалась с той ночи, когда нашла медвежонка Тедди на дороге. А вот сегодня, сейчас, ей эта роскошь стала снова доступна. Она была уверена, что ни ей, ни Джессике не грозят во сне никакие опасности.
А причиной тому было присутствие здесь, в доме, Тони Марино.
32
Единственным достоинством своей мамаши он считал ее умение готовить рисовый пудинг лучше всех на свете. Он соскреб ложкой все остатки со дна эмалированной миски, доел с наслаждением, аккуратно закрыл крышкой и поместил опустошенную им миску обратно в холодильник. «Хорошенький сюрпризец для предков», – подумал он с ухмылкой. Завтра воскресенье, а потому его тяжко уставший после трудов праведных папаша явится домой к ленчу, и мамаша готовила пудинг специально для него. А когда обнаружится, что кушать-то и нечего, вот будет потеха!
Дом был погружен в темноту. Светился лишь экран телевизора в спальне мамаши, да на секунду зажегся свет в холодильнике, когда он открывал дверцу и ставил туда миску. Мамаша уже давно храпела вовсю, как обычно, не выключив свой телевизор. В кухню доносились слабые шумы и обрывки разговоров. Тупая, как всегда, дребедень из того киношного старья, что крутят по ночам.
Старший братец как раз закончил трахать Каролин на кушетке в подвале и теперь выводил ее наружу через заднее крыльцо. Из окна кухни ему было видно, как они крадутся, держась за руки, к машине Донни. Подслушивать и наблюдать за ними тоже было неплохим развлечением, но не слишком волнующим. По-настоящему волнующими для него были другие занятия.
Попозже он подберется к дому Каролин и подглядит, как она переодевается, готовясь ко сну. Конечно, она не будет знать, что он подсматривает за ней. Но ее спальня была на первом этаже, а занавески на окне неплотно сходились посередине. Прижавшись глазом к стеклу, он вполне мог наслаждаться бесплатным шоу.
Он еще не решил, отправиться ли ему туда сегодня ночью. Зрелище ожидало его всего лишь в одном квартале отсюда. До Каролин он мог добраться дворами, срезая путь, минуты за три, но у него был по-настоящему насыщенный день, и к концу его он изрядно утомился.
Хороший это был день. Наполненный. Он доставил свой подарок Джессике, вернее, два подарочка, а потом долго околачивался поблизости, ожидая, когда судейская дамочка дойдет до точки и позовет полицию. Он бы еще подежурил или вернулся бы на место часам к одиннадцати, чтобы убедиться, что и второй его подарочек обнаружен и судья в юбке вызывает полицию вторично. Два раза за один день – уже рекорд! Но шел дождь, сидеть и мокнуть в кустах не хотелось и он отправился в кино. В конце концов он просидел там три сеанса, заплатив за один, и добрался домой как раз вовремя, чтобы послушать дуэт братца и Каролин в подвале и съесть рисовый пудинг, приготовленный для папаши.
Однако сейчас дождь кончился, и прогулка к Каролин обещала быть приятной. Он истратит на дорогу и на шоу максимум минут двадцать, а затем уляжется в теплую постельку и уснет в радостном предвкушении утреннего взрыва эмоций и мамашиного плача по исчезнувшему пудингу.
Разумеется, сомневаться ей, кто это сделал, не придется. Старший брат рисовый пудинг не любил и даже в рот брать отказывался.
