– Именно движется, как вы изволили выразиться, капитан.
– И до какой точки вы добрались? – серьезно осведомился капитан, а Доминик фыркнул, прикрывшись рукавом.
В мерцающем свете, исходящем от экрана монитора, Тони принялся загибать пальцы.
– Во-первых, я просмотрел отчеты о мелких кражах. Никакие игрушки в них не фигурируют. Может быть, никто не обратил внимания на такую мелочь.
Во-вторых, рисунок и надпись на зеркале сделаны обычным, распространенным в продаже маслом для детей. На дверной ручке в спальне остался неопознанный отпечаток. Я пытаюсь идентифицировать его, но пока безрезультатно.
В-третьих, я выяснил, что торт был изготовлен в кондитерской Халлимана при торговом центре в Уэст-вуде, заказ был сделан по телефону от имени Стэнли, судя по записи в кассовой книге, телефонный номер заказчика оказался вымышленным. Торт был нестандартным, и данный заказ парню в кондитерской запомнился. Тому, кто его украшал и делал надпись кремом. Зато клерк, выдававший заказы, абсолютно не помнит, кто забирал коробку, да он и не обязан помнить, тем более что оплачено было наличными. Анализ показал отсутствие яда и каких-либо вредных ингредиентов. Все вполне невинно, и зацепиться не за что.
В-четвертых, мертвого хомячка исследовали в лаборатории. Он был утоплен в пластиковом пакете в обычной воде из городского водопровода. Некоторое время его держали мертвым где-то во льду, видимо, в морозильной камере холодильника. Какие-то ранки есть на шкурке, но неизвестно от чего. Вот и все.
Мизинец Тони остался незагнутым.
– Короче говоря, ты на нуле, – заключил Сандифер.
– Но, – продолжал Тони, – сегодня утром кое-что проглянуло. В-пятых, – Тони загнул мизинец, – наш невидимка оставил материальный след. Он приклеил уже ненужный ему после смены замков ключик куском жевательной резинки к стеклу входной двери.
Сандифер с интересом посмотрел на Тони.
– Да, да, капитан, – кивком подтвердил Тони. – Какой бы он ни был хитрюга, но тут наш невидимка попал впросак. По слюне на жвачке реконструирован его ДНК.
Сандифер нахмурился.
– Не знаю, как это поможет тебе схватить его за шиворот.
– Согласен, что не поможет, но, если я его изловлю, это послужит доказательством его участия во всех учиненных в доме судьи пакостях.
– Ты уверен, что его отыщешь?
– Абсолютно.
– Тогда поторопись. Мы не можем держать миссис Харт с дочерью под охраной до бесконечности. Окружной прокурор уже напоминал мне, во что это обходится. И тебе тоже надо вернуться к нормальной работе.
– Мы собираемся заняться Линни Войсом, – вставил Доминик.
– Я бы хотел быть вместе с вами! – воскликнул Тони с явно наигранным энтузиазмом. Взять Войса Тони, конечно, хотел, но больше всего он желал оградить Грейс Харт от всех напастей и быть с нею рядом.
– Ну, так крути колесо быстрее, – напутствовал начальник, удаляясь к себе за перегородку.
Доминик демонстративно углубился в пухлое досье Войса, а Тони снова уставился на экран компьютера. «Пальчики» появлялись и исчезали, повинуясь его легким прикосновениям к клавиатуре. Никаких обнадеживающих данных не поступало на компьютер после лабораторного анализа слюны на ДНК. Отчаявшись, Тони даже запросил сведения о наглом адвокате Колине Уилкерсоне, досаждавшем Грейс, но и тут смог узреть лишь полную пустоту на экране.
Какое-то шестое чувство подсказывало ему, что неуловимый преступник еще не достиг роковой черты совершеннолетия. Строгого наказания из-за этого он избежит и поэтому так дерзок и так озлоблен, как бывает частенько в ранней юности из-за невозможности удовлетворить вскипающие и в душе, и в теле страсти.
Тони Марино не надеялся найти его «пальчики» в компьютере, но наверняка скоро, очень скоро ему придется встретиться с этим парнишкой лицом к лицу.
Домни подошел, склонился над плечом брата, потянулся рукой к клавиатуре, чтобы переключить компьютер.
– Не поймать ли нам через Интернет баскетбол?
В прошлом они оба были неплохими игроками, теперь стали заядлыми болельщиками, а сегодня была интереснейшая игра, но Тони отвел руку брата.
– Не соблазняй меня, дьявол. Сегодня я пас. Я должен найти обидчика девочек.
Домни рассмеялся.
– Хороши девочки. Старшая судит чуть ли не весь город, а младшая дымит травкой.
Шуточка застряла у Доминика в горле, едва он поймал взгляд брата. Еще одно неосторожное слово, и между ними возникнет преграда.
Впервые после смерти Рейчел Тони произнес слово «девочка». Домни, как старшему и более мудрому, надо было это учесть. Домни раскаялся, но с опозданием. Его любимый братец Тони выключил компьютер, встал, распрямился и пошел прочь из участка неизвестно куда – в опускающиеся на городские улицы осенние ранние сумерки.
42
Тони явно что-то задумал и чем-то был озабочен в последние несколько дней. Грейс заметила разницу в его состоянии, хотя внешне это никак не проявлялось. Каждый день он был на месте, когда она в сопровождении Пенвика возвращалась домой. Если они с Джессикой не дурачились с мячом на баскетбольной площадке возле гаража, то забавлялись с собаками на заднем дворе или совместно готовили ужин на кухне. Тони не лгал, говоря, что он отличный кулинар, и, к своему удивлению, Грейс и Джессика обнаружили, что по сравнению с ним они лишь жалкие ученики. Однако Грейс была довольна тем, что Джессика не надулась, как это часто делала, а пожелала учиться у мастера своего дела. И при этом у нее выявились талант и энтузиазм.
Тони сажал Грейс в свою машину каждый день в обеденный перерыв и без каких-либо разговоров отвозил к себе домой на «ленч», как он шутливо называл то, чем они занимались у него в спальне.
Секс среди дня был фантастически приятен и, по всей видимости, полезен для нервной системы обоих партнеров, так как вечера проходили в благодушной атмосфере. Тонн подшучивал над Грейс и Джессикой, а мать и дочь внимали ему почти с обожанием.
Иногда они возвращались к разговору о затянувшемся расследовании, но, выдвигая различные гипотезы, словно играли в головоломки и чувствовали себя так, что это только игра, и не более того. Временами они затевали спор о политике. Тони был яростным сторонником Клинтона и в своих речах буквально втаптывал в грязь республиканца Буша. Грейс не разделяла его крайних взглядов, но, впрочем, ей было все равно, потому что любимый ею мужчина не шел ни в какое сравнение с президентами или кандидатами на эту должность.
Однажды – на второй или третий вечер – она немного раскрылась и рассказала ему о своем замужестве. Рана уже была залечена, причины разрыва подверглись тщательному анализу, будто в лаборатории, вспоминать вроде бы было не о чем. Но почему-то дочь очень болезненно восприняла то, что отец завел новую семью.
