Дыхание со свистом вырвалось у нее изо рта.
– Привет, Джули, – сказал он, не сводя с нее пристального взгляда.
Ласкающие нотки в голосе и липкий взгляд, которым он ее окинул, в долю секунды подсказали ей, что перед ней воплощенный кошмар каждой женщины: насильник, а может быть, и убийца. Кем же еще может быть этот коренастый, одетый во все черное мужчина, у которого в руке, обтянутой перчаткой и пока небрежно опущенной, пистолет.
О боже, он сейчас застрелит ее из этого пистолета!
Он начал его поднимать, целиться в нее. В один миг сердце Джули, заледеневшее от страха, бешено заколотилось в груди, она судорожно глотнула воздух и завизжала, как противотуманная сирена. Потом, действуя чисто инстинктивно, с силой запустила в него флаконом с воском.
Это был довольно тяжелый флакон толстого синего стекла, наполненный разогретым воском, и он угодил преступнику прямо в лоб со звуком, напоминающим хлопок пробки от шампанского.
– Ах ты сука! – заорал он, попятившись и схватившись рукой за лоб.
Флакон отлетел, ударился в стену и со звоном разбился. Мужчина скрылся в дверях. Еще секунду Джули простояла в оцепенении. Она знала, что он все еще рядом, слышала его тяжелое дыхание, его проклятия.
Страх придал ей силы, и она бросилась к двери, сознавая, что другого шанса не будет.
Вырвавшись из ванной, как спринтер, Джули на ходу заметила, что преступник всего в двух шагах от нее: все еще держится одной рукой за лоб, а другой шарит по полу в поисках оброненного пистолета. Она пронеслась мимо него в ту самую минуту, когда он вскинул голову.
– Сука! – Плюнув на пистолет, мужчина бросился за ней и попытался схватить обеими руками.
Джули уклонилась и, хватая ртом воздух, ничего не слыша, кроме бешеного стука сердца, пробежала через спальню к дверям, ведущим в холл, откуда открывался путь на лестницу и вниз, к парадному входу. И все это время она вопила, как резаная.
Негодяй бросился за ней с поразительным проворством и быстротой. Он ее поймает! Она знала, что он ее поймает, это было делом нескольких минут, секунд…
Джули лихорадочно старалась припомнить что-нибудь из прослушанного когда-то простейшего курса самозащиты. Кажется, первым долгом они советовали кричать…
Но она и так уже кричала до хрипоты, только это не очень помогало…
– Помогите! Помогите!
Преступник следовал за ней по пятам. Когда она достигла вершины лестницы, он бросился на нее и схватил в кулак развевающиеся за спиной волосы.
Джули взвизгнула так, что ее можно было услышать в Южной Америке. Ее голова дернулась назад со страшной силой, в голове мелькнула мысль, что шея сломана и делу конец. Потом мужчина обхватил ее за талию, рука в перчатке зажала ей рот и нос. Джули задохнулась, но успела напоследок вдохнуть запах талька и гнусную вонь немытого тела.
– Не надо было меня злить, – прошипел он ей в ухо. Изо рта у него пахло луком.
Ее затошнило от отвращения, голова закружилась, перед глазами все поплыло. Кожа зудела, всюду, где ее касались резиновые пальцы, словно побежала обезумевшая стая муравьев. И все же Джули боролась, пока он тащил ее в спальню, рвала ногтями его перчатки, била его по ногам босыми пятками, извиваясь и вырываясь изо всех сил. Она пустила в ход весь опыт уличной девчонки, накопленный ею с детства и научивший ее выживать, хотя и знала, что это скорее всего бесполезно. Ей не спастись.
Он перетащил ее через порог спальни, красивой комнаты с роскошным белым ковром и жемчужно-серыми стенами, с огромной лакированной кроватью черного дерева, застеленной прохладными льняными простынями. Эта мирная комната была предназначена для отдыха и восстанавливающего силы сна, а не для насилия и смерти.
«Боже, не дай ему убить меня».
Молитва вознеслась к небесам в тот самый миг, когда Джули сумела ухватить его маску и стащить ее через голову, а негодяй поднял ее и швырнул на кровать.
Он тотчас же навалился на нее, не давая двигаться, глубоко вдавил ее в матрац всем своим весом. Джули попыталась двинуть коленом ему в пах, стремясь высвободиться и скатиться с постели. Ночная сорочка сбилась у нее на талии, она чувствовала кожей грубое трение его одежды, с неописуемым, неведомым ей прежде отвращением ощущала его гнетущую тяжесть. Она знала, что он собирается делать; знала и в крике выплеснула свой ужас ему в лицо, брыкаясь, вскидываясь и мечась по постели. Все без толку.
– Заткнись, сука!
Одной рукой он схватил ее за горло и сдавил так, что она задохнулась, закашлялась, ее крик прервался и перешел в тонкий жалобный писк попавшего в силки зверька. Ее взгляд случайно остановился на плюшевом медвежонке, восседавшем с невозмутимостью Будды на столике у кровати, и Джули в отчаянии подумала, что это, наверное, последнее, что ей доведется увидеть перед смертью. Кровь шумела у нее в ушах. И все же, хрипя и задыхаясь, она продолжала с отчаянным упорством царапать его руки.
– Заткнись, – повторил он.
Она кивнула, судорожно дергая головой. Цепляясь за малейший шанс пожить еще чуть-чуть, сделать лишний глоток воздуха, Джули была готова на что угодно. Он выпустил ее горло и схватил запястья, завел их ей за голову, пока она лежала, не сопротивляясь, глотая благословенный воздух. Потом мужчина перехватил ее запястья одной рукой, а в другой у него, откуда ни возьмись, появился моток скотча. С жутким треском отрывая липкую ленту, он начал обматывать ее руки.
Джули поняла, что ей конец. Она слабо пошевелилась, пытаясь освободить руки. Он снова схватил ее за горло и больно сжал.
– Попробуй только дернуться, я тебя придушу, и дело с концом, – пригрозил мужчина и зубами оторвал скотч от рулона. Теперь его лицо было так близко, что ее затошнило от запаха лука у него изо рта. Его огромное, отвратительно пахнущее тело раздавило ее, расплющило, лишило всякой возможности двигаться.
В спальне было полутемно, свет падал только из открытой двери ванной комнаты, и, пока он нависал над ней, его черты почти полностью скрадывались тенью. И все же Джули различала блеск в его глазах, зубы за полураскрытыми губами, темный бугор носа…
Как обезумевшее, загнанное в угол животное, Джули вскинулась, схватила его зубами за нос и сомкнула челюсти бульдожьей хваткой.
Она услыхала отвратительный звук, кровь, теплая и соленая, хлынула ей в рот.
Преступник взвыл, оглушил ее жестоким ударом в висок и отпрянул. От удара голова у Джули резко дернулась, из глаз посыпались искры, все комната завертелась каруселью.
Ее это не смутило. Инстинкт, говоривший: «Дерись или беги», заработал на полную мощность, и на этот раз он ей кричал одно: «Беги!» Почувствовав, что его вес сместился, Джули, не обращая внимания на искры из глаз и вращающуюся комнату, вскочила, как подброшенная пружиной, и бросилась наутек, словно за ней гналась сама смерть. Впрочем, так оно и было на самом деле.
