Каро перечитывала ее рассказы, листала журналы и газеты с рецензиями, впивалась цепким взглядом в каждую строчку ее опубликованных писем к мужу, какому-то Джону Миддлтону Мёрри. Лучшие фразы, те, что больше всего отражали истинную сущность писательницы, Каро отмечала красным фломастером. Их обязательно нужно включить в сценарий.
Для сценария Стивен отыскал Дженет, выпускницу Колумбийского университета, скромную ученую девицу, чья диссертация была посвящена теме лесбийских отношений между английскими писательницами начала двадцатого века.
За обедом, куда они ее пригласили, она еще до подхода официанта вынула из объемистого портфеля стопки машинописных страниц. Там были отмечены какие-то возможные направления темы: К. М. — лесбийский аспект; К. М. — отношения с Лоуренсом; К. М. — ревность Вирджинии Вульф…
— Это производит впечатление, — вежливо отметил Стивен и на этом закончил деловые переговоры. Они съели обед за интеллектуальной беседой и отпустили Дженет продолжать трудиться над диссертацией.
— Она не напишет ничего путного, — тотчас заявила Каро, проводив Дженет взглядом.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что Кэтрин подняла бы ее на смех. Я тоже еле сдерживалась, только чтобы не ставить тебя в неловкое положение.
— Ты уже начинаешь судить от имени Кэтрин Мэнсфилд? — Стивен удивленно поднял брови.
— А я и есть Кэтрин Мэнсфилд.
— Тогда и пиши пьесу сама.
Каро вдруг представила пропасть, в которую ей придется прыгнуть.
— Не одна, а с тобой! — заявила она.
— Ты с ума сошла!
Уже два часа ночи. Они оба сидели у Каро в комнате. Каро ходила по кругу. Всего пять шагов от одной стены до другой. Стивен сидел на кушетке, делая заметки.
— Мне нужно то письмо Лоуренса, где “…Я потерял тебя. Ты словно взорвала меня и тут же потушила…”
— Да, а потом мы плавно перейдем к “Влюбленной женщине”, может, вставим сцену из “Брудершафта” и пригвоздим мерзавца…
— Да, а после уже откроем Дневник…
— И от конкретной любовной истории — к любви вообще…
— Потому что любовь меня убивает…
Они говорили, перебивая друг друга, вдохновляясь.
Стивен все записал.
— Мы хотим включить сюда пассаж из “Прелюдии”?
— Она бы предпочла “В заливе”.
— Да, и что-то из “Кукольного домика”…
Они работали каждую ночь. Спектакль уже начал приобретать форму. Статьи, истории, цитаты. Через шесть недель Каро и Стивен с изумлением увидели, что первый черновик готов. Они отправились ужинать. Первый тост они подняли за Кэтрин Мэнсфилд, потом распили бутылку вина друг за друга. Вернувшись в квартирку Каро, они перечитали весь сценарий.
Финалом спектакля должны быть слова Джона Мёрри, мужа Кэтрин, произнесенные уже после ее смерти. Его голос прозвучит через динамики сквозь темную сцену:
“Всю свою жизнь она повторяла слова Готспура:
Да, но поймите, милорд дуралеевич, что в гуще крапивы, которая называется опасностью, мы срываем цветок, который называется благополучием”.
Уильям Шекспир. Генрих IV, часть 1, акт 2, сцена 3 (пер. Б. Пастернака).
Сценарий так растрогал Каро и Стивена, что они, обнявшись, заплакали.
— Да, а теперь дело за малым. Нужно название, — сказала Каро.
— Как насчет “Кэтрин”?
— Нет. Все решат, что пьеса о Кэтрин Хэпбёрн.
— “Прозрение”?
— Слишком туманно и сложно для понимания. Нужно что-то совсем простое… Она ведь писала о мелких обыденных явлениях…
— Тогда, может, “Мир, который нас окружает”?
Каро засмеялась.
— Уже тепло. Пусть будет так — “Мир тесен”.
Каро и Стивен искали сцену. Казалось, они обошли уже весь Нью-Йорк, пока не отыскали маленький театрик в Сохо. Он был странным. В нем не было уюта, но зато ощущалась некоторая недосказанность, незавершенность. Вполне в духе Кэтрин Мэнсфилд.
Стивен пришел к Каро со сметой расходов.
Она покачала головой:
— Нет, мы это никогда не потянем.
— Но мы должны. Мы должны заплатить за аренду театра, за рекламу и программки, но это еще ничего. Я знаю, как мы это все оплатим. Мы предложим всем нашим ребятам — техникам, звукорежиссерам, осветителям — процент от прибыли. Но уже после того, как спектакль пойдет.
— А если он не пойдет? Если не будет прибыли?
— Но пойми, что в гуще крапивы, которая называется опасностью… — улыбнулся ей Стивен.
— Мы срываем цветок, который называется благополучием, — улыбнулась Каро в ответ.
Каро искала образ Кэтрин и себя в образе. Она примеряла темные парики с прической под Кэтрин Мэнсфилд, но все они выглядели именно париками. Сразу ощущалась раздражающая ее фальшь.
Она пришла в салон и показала мастеру портрет на суперобложке книги рассказов Мэнсфилд. Тот улыбнулся и попросил оставить ему книжку на вечер почитать.
На следующий день они встретились вновь. Пока он возился с ее волосами, Каро прикрыла глаза, а через полчаса, взглянув на свое отражение в зеркале, почувствовала холодок в сердце.
Она уже не была сама собой, но еще не до конца стала Кэтрин. Она пока была лишь на полпути к преображению. Словно стояла между ними двумя — прежней Каро и самой Кэтрин.
В секонд-хенде на Лексингтон-авеню она увидела похожее платье, это было именно то, что нужно, — стиль, эпоха. Оно не напоминало современную дешевую подделку, оно было подлинным. Когда ей заворачивали покупку, у нее возникло странное чувство, что колесо времени повернулось вспять. Да, конечно! Ведь здесь, в этой лавке, Мэг вместе с маленькой Каро купила себе платье для свадьбы. Мир, оказывается, и впрямь тесен!
Стивен жил в старом доме западной части Манхзттена. Каро оказалась в его квартире впервые. Здесь царил беспорядок. Кажется, он царил здесь всегда, словно хозяин в любой момент готов сорваться и ринуться на другой конец мира.
Каро нравились такие ощущения.
Стивен был на кухне, выставляя бутылки с вином и виски.
— Что, наш спектакль так уж плох? — спрашивал он Каро.
— Нет, только у нас проблем все больше и больше, — ответила она, несмотря на все воодушевление. — Я просто на взводе, я нервничаю.
Он подошел к ней и положил руки не ее плечи:
— Ты будешь великолепна. Ты всех уложишь на лопатки.
Она обняла его, но потом отстранилась:
— Знаешь, Кэтрин бы это не понравилось.
— Не думаю. Она была очень практична. Обаяла бы всех до смерти, только бы спектакль состоялся. Так же, как это делаешь ты.
