– Как ты думаешь, у меня получилась бы Нора? – спросила она Джейни.
На этот вопрос имелся только один ответ, и Джейни послушно выполнила то, что требовалось:
– Конечно, дорогая! Ты была бы великолепна!
Мы перешли к основному блюду. Поддавшись минутной страсти к гастрономическим изыскам, я попробовала кисло-сладкую искусственную свинину – не так уж она плоха, скорее всего потому, что вкус есть только у соуса, – и фальшивую утку, вкус и консистенция которой напоминали оригинал настолько отдаленно, что мне с трудом удалось ее в себя впихнуть. Пришлось помучиться и с фальшивым цыпленком. Еще более утвердившись в своих антивегетарианских предрассудках, я вернулась к хрустящим блинчикам.
– Надо будет прочесть пьесу, – задумчиво проговорила Хелен. – Конечно, я сказала, что уже читала Ибсена. Ох, Филип Кэнтли – очень обаятельный человек.
Джейни, вместо того чтобы взвиться от ревности, лучилась улыбками, радуясь прилежанию Хелен. Странно, особенно после случая с Куртом. Впрочем, наверное, Джейни решила, что, если Хелен так открыто рассказывает о своих проделках, роман с Филипом Кэнтли на почве «Кукольного дома» просто не входит в замыслы подруги. В любом случае все это меня не касается. Если Джейни захочется поплакаться в жилетку, я всегда к ее услугам, главное – не ляпнуть что-нибудь типа «я же говорила» или «я сразу все поняла».
– Совершенно не помню, о чем эта пьеса, – вздохнула Хелен. – Но роль-то главная. Значит, там все классно.
Интересно, насколько тонок окажется Филип Кэнтли. Он пришел на выручку Фиалке в тот момент, когда Мелани была готова ее уволить, но главная роль в собственной постановке и Гермия у приглашенного режиссера – вещи совершенно разные.
Когда мимо нашего столика проходил официант, я сказала:
– Вы не могли бы принести нам еще пива и риса с яйцом?
Легкость, с какой я возвращалась в нормальную общественную жизнь, пугала. А что, может, чуть позже я еще и сливового вина закажу. В крайностях я никогда не знала меры.
Глава шестая
– А это, – сказал Баз с преувеличенной гордостью, – платформа, с которой актеры спускаются на тросах.
Мы вышли на узкий балкон, идущий вдоль стены высоко над сценой. Деревянное ограждение доходило примерно до моего плеча. Ощущение такое, будто находишься в яме. Для того чтобы свеситься и посмотреть вниз, пришлось залезть на широкий приступок. На этой деревяшке валялись чугунные чушки непонятного предназначения. Рядом с увесистыми кусками металла я почувствовала себя очень хрупкой – приятное разнообразие.
Баз показал тросы, похожие на струны гигантского пианино, – тугие, толстые и крепкие:
– Они перекинуты через блоки под потолком и уже оттуда тянутся вниз, к балкам.
– А на балках крепятся декорации, так?
– Примерно. Да ты сама глянь.
Я послушно взобралась на приступок и уставилась на сцену. Больше всего меня интересовал трап, тянувшийся от нашего балкона к другому. С обеих сторон его поддерживали стальные тросы. Трап походил на подвесной мост из «Индианы Джонса»
[42]
– выглядело так же ненадежно и опасно.
– Здесь Мэри будет садиться на мобиль?
– Да, но со страховкой, естественно. Она сядет на твой мобиль и спустится на нем, но на самом деле ее будет придерживать другой трос. Техника безопасности.
– Но как она будет держаться за эту штуку? – Я с опаской тронула один из тросов. – Она же все руки сотрет.
– Не волнуйся, обмотаем фланелькой. В общем, рабочий, который управляет подвесными декорациями, потянет за трос и опустит мобиль.
– А как он увидит, когда надо остановиться? Он же будет стоять спиной к сцене. Баз с удивлением посмотрел на меня:
– Послушай, рабочие на колосниках занимаются этим делом годами. Это для них проще простого. Потом, есть наушники, и, если что-то не так, запор крикнет рабочему. – Он поймал мой изумленный взгляд. – Запор – это заместитель помрежа. Я все забываю, что ты новенькая. А если Мэри вздумается покататься на твоем мобиле, то им будут управлять снизу, с палубы.
– С палубы? – У меня уже звенело в голове от его жаргона.
– Со сцены. В девятнадцатом веке все рабочие были матросами. Им-то не привыкать ко всяким веревкам. Поэтому в театре хватает морских словечек.
– А почему бы рабочему, который будет управлять мобилем, не встать рядом с тем, который будет тянуть Мэри? Тогда им было бы проще делать все синхронно.
– Это невозможно! – Баз смотрел на меня с ужасом. – Тот, кто страхует актера, всегда работает на палубе, чтобы актер мог его видеть. Так гораздо безопаснее. К тому же парни могут переговариваться по внутренней связи. Теперь давай по делу: как ты хочешь спускать свой агрегат? Строго вертикально или под углом?
– Не знаю. – Я посмотрела вниз, пытаясь представить головокружительный спуск, который скоро придется делать Мэри, – сквозь лабиринт алюминиевых штанг и балок, через мрак и слепящий свет прожекторов. От одной только мысли об этом в крови вскипел адреналин. – С этим Тьерри, наверное, разберется.
– Потому что, если Мэри будет спускаться под углом, нужно, чтобы на сцене был кто-то еще. Один рабочий будет ее спускать, а другой тянуть в сторону.
Я вздохнула:
– Боже, как все сложно! Я-то думала, этим давно занимаются компьютеры.
– Ни хрена! – Баз вдруг очень развеселился. – Жутко дорого и все время ломаются. Компьютеры есть только в таких местах, как «Ковент-Гарден»
[43]
, и это ужас, поверь мне. Хочешь, расскажу пару историй?
– Я думала сначала, что мы могли бы спустить всех эльфов на мобилях, но Салли объяснил, что для этого потребовалось бы по крайней мере восемь рабочих.
– У нас есть только пять, не больше. И это уже неплохо, между прочим.
– Это все равно что звонить в колокола, – заметила я. – Стоять здесь весь спектакль и тянуть веревки вверх-вниз.
– Не думаю, что многие из них считают это развлечением, – улыбнулся Баз. – Слишком муторно. Ну, все посмотрела, что хотела?
Я взглянула на него, прикусив губу:
– Знаешь, мне бы очень хотелось постоять минутку на мостике.
– Головокружение любишь?
– Только по видео
[44]
.
– Очень смешно. Только далеко не заходи, а то у меня будут неприятности. Вообще-то нужно бы тебя привязать, но парни, как правило, работают без страховки.
