– Насчет ужаса не гарантирую, – сказала я. – Но если ты хочешь привязать меня к кровати, все остальное – в твоих руках.
– В буквальном смысле, – улыбнулся Хьюго.
Глава восемнадцатая
На следующий день, встретившись с Джейни в фойе «Кросса», мы почти не говорили о стычке Хелен и Хьюго. Стоял приятный теплый вечер. Если бы мы собрались в какой-нибудь известный театр – «Ройял Корт» или «Олдуич», на ступенях уже толпилась бы прорва людей, наслаждающихся последними лучами заката и чувством исполненного долга: культурное обогащение и всякое такое. Но, несмотря на то что на ступеньках «Кросса» никто не спал – такие обычно приходят позже, закончив свою нищенскую вахту у станции метро, – атмосфера едва ли напоминала торжественность Слоун-сквер
[74]
.
С театральных ступеней был виден кусочек станции метро «Темзлинк» и автобусная остановка с разбитым стеклом. Вокруг остановки живописной кучей льда валялись осколки. Чуть дальше находился некогда славный, а теперь закрытый кинотеатр «Скала». Говорят, соседний бильярд-бар расширил за его счет свою территорию. Меня жутко бесит, когда владельцы закрывают кинотеатры, жалуясь на то, что кино не приносит прибыли, а потом ничего не делают со своей недвижимостью. Когда я прохожу мимо «Скалы», «Плазы» и даже «Паркуэй», меня терзают воспоминания о тех вечерах, когда я выходила на Кэмден-стрит, полная впечатлений, и шла куда-нибудь, где можно посидеть и посмаковать кино. Естественно, не в «Электрик Боллрум».
Джейни купила билет, и мы пошли в бар.
– Ты такая задумчивая, – заметила она.
– Скорблю по «Скале».
– А, – улыбка исчезла с ее лица. – Понимаю. Мы помолчали, потом Джейни сказала:
– Знаешь, я с удовольствием посмотрю спектакль. Обычно от одной мысли, что предстоит посмотреть очередного Шекспира, меня клонит в сон. Но все говорят, что эта постановка великолепна.
– Похоже на то, – кивнула я, потягивая джин с тоником. – Хотя я видела только кусочки. Почти все любовные сцены – так уж получилось.
Джейни тут же вцепилась в меня.
– Тебе понравилось? – с любопытством спросила она. – Как играла Фиалка? Знаешь, Хелен не очень высоко ее ценит.
Больше о вчерашней сцене в ресторане она ж упоминала.
– Мне очень понравилось. Я, конечно, не специалист, но, по-моему, они обе играли здорово. – Я ненадолго задумалась. – Хьюго и Фиалка – старые друзья, еще с театральной школы. Он не дает ее в обиду.
Джейни с пониманием кивнула:
– Интересно посмотреть, что он сделал с Обероном. Гита сегодня сказала, что тоже хочет сходить. Я, наверное, приду еще раз, вместе с ней.
Она сделала глоток «кровавой Мэри» и огляделась. Я же в изумлении рассматривала подругу. На Джейни было длинное белое платье, несколько ниток янтаря обвивали шею, волосы тщательно уложены. Джейни переживала трансформацию. Раньше я никогда не назвала бы ее элегантной дамой, но теперь именно такое определение первым приходило в голову. Странно – как правило, с гардеробами новичков Би-би-си происходит прямо противоположное. Однако поразило меня не превращение груды болтающихся тряпок в супермодный костюм современной карьеристки. Прежде, наткнувшись на меня в ресторане с мужчиной, о котором я ничего ей не говорила, Джейни непременно позвонила бы на следующий день и завалила меня вопросами. Должна признаться, отсутствие у нее интереса к моим отношениям с Хьюго задевало меня: все развивалось просто чудесно, и я надеялась, что нам с ней удастся потрепаться.
– Ты что, похудела? – спросила я, внимательно разглядывая Джейни и пытаясь понять причину перемены. – Да? Ты на диете?
Может, именно поэтому она так сдержанна? Не может сосредоточиться ни на чем, кроме пирожного с калориями и малиновым вареньем? Джейни покачала головой и вяло улыбнулась. Я словно находилась где-то очень далеко от нее.
– Нет… То есть да. Я похудела, но я не на диете. Наверное, из-за работы. Я уже много лет хочу снять фильм по этой книге, и вот наконец что-то вроде начинает происходить… Я так рада, что не до еды.
– Ну и славно. – Я допила джин с тоником. Прозвенел звонок. – Пойдем в зал?
Когда мы заняли места, мое сердце колотилось так, как бывало прежде лишь в случаях смертельной опасности или неминуемого траха. Я старалась не думать о том, что занавес вот-вот поднимется и я увижу свои мобили. Свет погас, я непроизвольно зажмурилась. Соседи по ряду затаили дыхание, но через несколько долгих секунд заговорили все разом. Я осторожно открыла глаза, и у меня перехватило дыхание. Джейни схватила мою руку.
– Ты рада, что все-таки сделала их? – прошептала она.
Я сглотнула и кивнула. Сил на разговоры не осталось. Полукруглый задник чернел бархатом, там и здесь поблескивали похожие на звездочки огоньки; на заднем плане плавали мобили, окруженные собственным сиянием. Они не были похожи ни на живые существа, ни на планеты. Это был какой-то неизвестный гибрид. Здесь и там с мобилей свисали нити плюща. Точно метеоры упали в заколдованный лес и запутались в его волшебстве.
– Как красиво, – сказала Джейни, не выпуская мою ладонь из рук.
Освещение менялось, мобили поднялись выше и превратились в люстры, сцена неожиданно заполнилась людьми. Я представила на мгновение как рабочие тянут канаты, обмениваются по радио короткими командами, перемещая мобили. Затем мы услышали первое слово пьесы, и заработала обычная грубая магия театра. Меня полностью поглотили формы и звуки этой тщательно спланированной иллюзии, и я совершенно забыла о реальности, о рабочих перчатках на мозолистых руках, о стальных тросах, не говоря уже об актерах с которыми встречалась вне сцены. Теперь все они были персонажами. Я привыкла к этому за несколько минут. Актеры играли очень уверенно и безошибочно. Я предполагала, что будет странно видеть Хьюго на сцене – тем более потому, что большую часть прошедшей ночи мы изучали, что могут нам подарить наши отношения… Но Хьюго играл так убедительно, что я быстро обо всем забыла и увлеклась спектаклем.
Вчерашний прогон был дерганым и хаотичным. Но сегодня, наблюдая, как разворачиваются события, я не замечала грубых сочленений: Мелани соединила и отшлифовала переходы от сцены к сцене так аккуратно, что пьеса текла как река. Любовники бежали из Афин; Оберон и Титания ругались; народ репетировал свою пьесу в пьесе; а когда Мэри триумфально спланировала на мобиле и прыгнула в объятия Хьюго, подросток, сидевший в нескольких рядах впереди, потрясение выпалил: «Bay!» – а зрители загудели от удовольствия.
Пэк заколдовал Титанию. Проснувшись, она должна влюбиться в того, кого увидит первым. Через несколько мгновений погаснет свет, и на сцену спустится Табита, но она уже сейчас незаметно для зрителей съежилась за одним из мобилей. Пришли крестьяне. Пэк наградил Основу ослиной головой. Увидев это, друзья в ужасе разбежались; Титания проснулась и влюбленными глазами уставилась на Основу. Чтобы он не оставил ее, она пообещала ему услуги своих эльфов.
