Сынок, сказал он, мир жесток, и, чтобы побеждать,
Ты должен быть крутым и должен много знать
О том, как ненавидеть гадов, мочить их, убивать.
Вот и решил тогда сынка я дочкой обозвать.
Слабак бы просто сдох – мир этот плох, для сопляков.
Но крепкий парень станет только крепче от пинков.
И вот гляжу, способен за себя ты постоять –
Все потому, что я надумал Сью тебя назвать.
В конце концов пришлось сделать то единственное, что мне оставалось. Я села на семьдесят третий автобус, вышла на Оксфорд-стрит и начала ходить по магазинам, скупая все подряд. Потом встретила Джейни и предложила выпить. Ее переполняли новости, но она могла уделить мне только час, а после умчалась на деловой обед. Но к тому времени мне уже до смерти хотелось принести все покупки домой и все еще раз примерить. Я натянула длинную замшевую юбку с разрезом до середины бедра и классную серебряную жилетку – и в этот момент зазвонил телефон, назойливо прорываясь сквозь Джонни Кэша.
Именно для таких случаев мне требуется в квартире пожарный шест – чтобы в мгновение ока спускаться с насеста на пол. Если бы моя лесенка была вертикальной, как трап в театре, я бы могла соскользнуть по ней так, как это делают рабочие, но опять же – у меня не было перчаток… Удивительно, как много мыслей успевает прийти в голову за то короткое время, пока несешься к телефону, чудом не ломая конечностей. Слава богу, разрез на юбке был достаточно высоким, иначе она бы не уцелела.
Но в тот момент, когда я крикнула в трубку «Алло?» – раздались короткие гудки. Я страшно разозлилась и далеко не сразу смогла прийти в себя, хотя в свою защиту могу сказать: телефон и автоответчик остались невредимы. Я только ушибла ногу, пнув сварочную маску, после чего, яростно матерясь, снова полезла в свою девичью спаленку. Хорошо, что там у меня запасы роскошных тряпок – будет чем себя отвлечь.
Через двадцать минут раздался звонок в дверь. Когда я наконец добралась до двери, то никого за ней не увидела. Я уже собралась покрыть всю улицу матом, но вдруг заметила, что на ступеньках стоит большой термос. В полном изумлении я таращилась на него с минуту, потом осторожно заглянула внутрь. Посудина была до краев заполнена ледяной «Маргаритой» с клубникой. Такой коктейль подают в баре «Финка» на Пентонвиль-роуд. Я тянула время, размышляя, не уволочь ли термос к себе и не выпить ли все в тишине и спокойствии, но потом вcе-таки сжалилась и сказала:
– Хьюго? Можешь выходить.
И он вышел – из-за угла дома. Над своим внешним видом Хьюго потрудился не менее старательно, чем над коктейлем: черные кожаные штаны – он знал, что они мне нравятся, – узкая черная спортивная рубашка от «Дольче и Габбана», рукава которой обтягивали бицепсы, и ремень с тусклой серебряной пряжкой. На запястье сиял его любимый серебряный браслет, а на лице мешались самодовольство (мерзавец знал, что я не устою перед термосом с «Маргаритой») и робость (знал, что я все еще очень зла на него). Хьюго прошел за мной внутрь и закрыл дверь. Я сразу же отправилась на кухню за стаканами.
– Помнишь ту сцену в «Пей до дна!»
[95]
, когда Сэм уезжает на каникулы в Мексику? – спросил он, когда я передала ему бокал с коктейлем. – Ему звонят из «Пей до дна!» и просят вернуться – он там был барменом, – а у него в руках термос с коктейлем. И Сэм говорит: «Погодите-ка, ребята, дайте только закончу с «Маргаритой»«. Потом кладет трубку, нагибается над стойкой, у которой сидит эта девчонка, и шепчет: «Ну, Маргарита, что ты делаешь сегодня вечером?» Ты все еще злишься на меня?
Я давилась от смеха:
– Ты сбился с ритма. Надо было задать этот вопрос после того, как я закончу смеяться.
– Наверное, нервничаю, – холодно объяснил Хьюго. – Даже не знаю почему. Хотя по размышлении могу предположить – я понимаю, что ты вполне способна швырнуть в меня каким-нибудь предметом домашнего обихода, повалить на пол и забить до смерти ногами, если я скажу неудачную фразу.
– Ты бы предпочел, чтобы я не дралась и не спасала тебе жизнь? – осведомилась я таким же ледяным тоном.
– Наоборот. Ты была удивительна. В прямом смысле слова. Просто мне трудно вообразить, что девушка, способная на подобные трюки, может так разволноваться лишь из-за того, что я предложил бывшей подружке, которую пытались убить, переночевать у себя. Я не спал с Фиалкой. Она провела ночь в другой комнате.
Я не собиралась сообщать Хьюго о том, что исследовала вторую комнату в его квартире и нашла там смятую постель, где спала Фиалка. Я лишь постаралась издать двусмысленный хмык:
– На вечеринке ты хлопнул дверью перед самым моим носом на глазах у всех.
– Сэм! – раздраженно рявкнул Хьюго. – Я разозлился на Хелен, а ты подливала масла в огонь. Мне просто хотелось уйти оттуда. Через полчаса я вернулся – я искал тебя, но ты уже сбежала. По-моему, мы вполне квиты по части хлопанья дверьми.
Я промолчала и наполнила бокалы.
– И ты бы ни за что мне не позвонила! – продолжал разоряться Хьюго. – Я тебя знаю. Гордыня – твоя самая гадкая черта. Ведь ты скорее умерла бы, чем подняла трубку, да? Ты заставила меня это сделать.
– Ты позвонил мне только потому, что Бен привязал тебя к стулу! – сказала я сварливо. – Ты представить себе не можешь, как это лестно!
– На самом деле я очень обрадовался, что он дал мне повод позвонить! – огрызнулся Хьюго.
Пару секунд мы свирепо жгли друг друга взглядами. А потом поняли, что ведем себя как идиоты.
– А как ему удалось тебя привязать? – поинтересовалась я.
– Я пошел на кухню за бокалами, и он ударил меня сзади по голове, – объяснил Хьюго. – Очнулся уже привязанным, а Бен прижал к моему уху телефонную трубку. Он зашел ко мне якобы поговорить с Фиалкой о «Кукольном доме», и я, естественно, предложил ему подождать. Слава богу, что Фиалки не оказалось дома, а то бы мы действительно вляпались. – Он взглянул на меня. – А как ты догадалась вызвать полицию?
– Ты ведь помнишь моего друга-инспектора, – смущенно ответила я. Хьюго, похоже, чувствовал себя виноватым, поэтому никак не отреагировал. На его лице не осталось и следа ревности. – Ты говорил странным голосом, и я почувствовала, что происходит что-то неладное. В общем, я попросила Хоукинса прислать пару полицейских, чтобы они покрутились вокруг дома, прислушиваясь к тому, что происходит внутри. Когда я приехала, их машина уже стояла за углом. Я оставила дверь открытой, чтобы они могли войти.
– А потом вломилась Фиалка, – продолжил Хьюго. – Она сказала, что сначала постояла за дверью – подслушивая нашу милую беседу и выбирая наиболее драматический момент для своего появления. Думаю, в тот момент, когда она решила войти в квартиру, у полиции уже не было шансов ее остановить.
– Фиалка ничего не испортила, – честно признала я. – На самом деле она очень пригодилась.
