«Боже, да она настоящий кутенок. Хорошо еще, не облизывает мне физиономию и не сопит в ухо».
— До воскресенья. — Мик чмокнул Салли в макушку.
— Да, конечно. До воскресенья.
— А что в воскресенье? — услышала Салли вопрос Кэти, доставая ключи.
Салли открыла дверь. Вопрос с подковыркой, хотя Мик наверняка выкрутится. Уже много лет они вдвоем по воскресеньям обедают у Стефани, матери Мика. Салли всегда замечательно ладила со Стефани, и их отношения не прервались вместе с завершением романа с Миком. А вскоре начался этап великой дружбы Мика и Салли, и обеды у Стефани возобновились. Со временем эти воскресные трапезы превратились в традицию, и если бы их троицу увидел сторонний наблюдатель, то наверняка бы решил — вот самые счастливые люди на свете. Для нее Мик давно уже стал братом, а Стефани — второй матерью.
Но девушки Мика, конечно же, видели их совместные воскресные обеды в совершенно ином свете. Как ни старался он объяснить им, что это просто «семья», они неизменно и все как одна дулись и жаловались. Впрочем, Салли их не осуждала: на их месте она вела бы себя точно так же.
Салли закрыла дверь. «Моя квартирка, — подумала она. — Моя милая, родная квартирка. Тишина, покой. И все здесь по-моему». Она представила Мика, который — как пить дать — в эту минуту препирается с Кэти по поводу воскресного обеда. Потом представила Джуди, которой помыкает тип с козлиной бороденкой, — симпатичный тип, надо признать, но, в принципе, ничего особенного. Ну да, ей самой сегодня секс не светит, зато в ее распоряжении вся кровать, и никто не станет ворчать, если ей вдруг взбредет в голову полистать какой-нибудь дурацкий журнал со сплетнями, прежде чем выключить свет, и никто не разбросает по комнате свои громадные вонючие ботинки, о которые она споткнется, когда пойдет ночью в туалет… И никто не оставит сиденье унитаза поднятым, так что она спросонок шлепнется голым задом на холодный фаянс. Салли разделась, почистила зубы, выключила повсюду свет, кроме маленького торшера, который окрашивал золотом ее пуховое одеяло персикового цвета, и уютно устроилась в постели с чашкой диетического какао (конечно, зубы надо бы чистить после какао, а не до, но ведь потом сон сморит) и с последним номером журнала «Хелло!» — ее грешного пристрастия.
«Душевная трагедия лауреата премии «Оскар!» — вопила обложка. — Муж звезды втюрился в стриптизершу в Лас-Вегасе!»
Со вздохом глубокого удовлетворения Салли раскрыла журнал. Но не успела она сосредоточиться на сплетнях, как взгляд ее упал на окно спальни. Занавески, как обычно, были задернуты не полностью, а приоткрыты ровно настолько, чтобы можно было глянуть, горит ли свет у Мика. И Салли глянула. Для нее это был ежевечерний ритуал. Окно Мика слабо мерцало — видимо, у дивана горела свеча. Конечно, когда он с женщиной, ощущения немного иные. И все же почему-то всегда приятно убедиться, что там, на другой стороне улицы, у Мика все в порядке.
Глава третья
— Похоже, вы с Миком сегодня поцапались? — спросила Джуди в машине, когда они направлялись к нему домой.
В слабом отсвете приборного щитка и уличных фонарей она заметила ухмылку Скотта. Джуди всегда чувствовала прилив гордости, если удавалось заставить его улыбнуться: так он куда красивее, без этой своей мрачности, из-за которой Салли и Мик считают его занудой.
— Да нет вообще-то. — Скотт все еще ухмылялся. — Просто он меня завел немного.
— Он что-то сказал? — спросила Джуди, заранее разозлившись на Мика за то, что он нахамил Скотту.
— Нет-нет, не в том дело. Просто он не шутил, когда объявил, что не очень любит мужиков.
— Вот потому-то мы с ним и ладим, — вздохнула Джуди. — С Миком легко, потому что он может сказать все, что угодно.
— Пожалуй, ты права, — пожал плечами Скотт и снова замолчал.
Джуди молчание Скотта всегда немного нервировало. Она привыкла к обществу Салли и Мика, к их бесконечному трепу, шуткам и разглагольствованиям о всякой всячине. Молчание в их компании обычно означало, что один из них чем-то удручен.
Джуди посмотрела на руки Скотта на руле и почти затряслась от вожделения. С другими мужчинами она чувствовала себя иначе — запросто могла положить руку мужчине на бедро, погладить, медленно двинуться к ширинке… А вот со Скоттом все по-другому — она боялась, что он возьмет и отпихнет ее руку. Он такой спокойный. В первую встречу его отстраненность даже отпугнула Джуди, несмотря на то что он сам отыскал ее на той дурацкой вечеринке, подошел и проговорил с ней весь вечер. Конечно, можно потерпеть изоляцию от прочего мира, если ты счастлива наедине с кем-то единственным, но как же тяжело беспрестанно гадать, о чем этот единственный думает.
Даже встречаться он предложил ей, продумав все заранее, и не преминул дать понять, что все делает по плану и вовремя: сначала заинтересовал ее, затем они несколько часов общались, знакомились поближе, так сказать, потом последовал перерыв, и лишь при следующей случайной встрече он попросил у нее номер телефона. Скотт не из тех, кто клеится по пьянке и сразу лезет языком тебе в ухо. С самого начала у Джуди сложилось впечатление, что Скотт ничего не делает без предварительного и крайне тщательного анализа.
Даже его жилище свидетельствовало об этом. Нет, дом его не поражал больничной чистотой, от которой кровь стынет в жилах, — из разряда «здесь я занимаюсь сексом только с трупами, которых предварительно стерилизую в отбеливателе», — но каждая вещь занимала свое строго определенное место. Зато у Скотта имелся большой и невероятно удобный диван. А моток проводов, торчащих из игровых приставок перед гигантским телевизором, придавал квартире вид если не уютный, то по крайней мере обжитой.
— Хочешь выпить? — спросил Скотт.
— Да, неплохо бы.
Он вернулся из кухни с бутылкой пива для себя и бокалом вина для Джуди. Та сидела на диване, настороженно примостившись на самом краешке. Хотя они со Скоттом встречались уже с месяц, сексом собирались заняться лишь в третий раз. Скотт столько вкалывал, что ему было не до свиданий, и они все еще пребывали на той прискорбно неловкой начальной стадии, когда пара движется на ощупь, не желая принимать как должное то чувство, что уже объединяет их. Джуди хотелось наброситься на Скотта с той минуты, как они переступили порог квартиры, но ее останавливало его хладнокровие. Если бы он хоть разок прикоснулся к ней в автомобиле или на лестнице, она бы точно присосалась к нему в страстном поцелуе, но сейчас… Сейчас на нее точно столбняк напал, все, на что ее хватало, — это сжимать бокал, точно то был талисман.
— Не очень мне эта Кэти, — сказала она, чтобы хоть как-то заполнить паузу.
— Ну так она же намного моложе, — справедливо заметил Скотт.
— Ага, и еще всегда чувствуешь себя очень неловко, когда впервые встречаешься с друзьями своего парня.
— Ты же говорила, что они знакомы буквально несколько недель, — напомнил Скотт. — Значит, они пока не настоящая пара. Они ведь едва знают друг друга.
