— Великолепно! — ответила она, с удовлетворением отметив про себя, что Джоэл полностью переключил свое внимание на другую даму, сидевшую справа от него, — грудастую негритянку не первой молодости, известную оперную диву.
Бедная тетка! Может ли быть худшее наказание, чем ухаживание Джоэла Блейна!
Наконец они покончили с десертом, и вскоре Мэдисон уже сидела в громадной машине — вместе с Мортимером и чернокожим, наголо бритым и весьма сексуальным Джефферсоном. «Какая потеря для женской части человечества! — подумала Мэдисон. — И почему самые лучшие мужики всегда либо заняты, либо голубые?»
Дэвид не любил гомосексуалистов. Он почему-то видел в них угрозу своему мужскому достоинству — в прямом, а не в переносном смысле. Она помнила, как они спорили о том, есть ли у него самого склонность к гомосексуализму, и как яростно он оборонялся. Что же касается женского гомосексуализма, то против него Дэвид, само собой, не возражал. Более того, сколько раз он уговаривал ее заняться этим с какой-нибудь женщиной — вместе с ним, разумеется. Но каждый раз получал от нее категорический отказ. Групповуха — это не по ее части.
И вообще теперь, рассматривая их отношения с расстояния длиною в год, Мэдисон понимала, что ей не нравилось в Дэвиде очень многое. Тогда зачем же она выкинула на ветер целых два года своей жизни? Но одно она не могла отрицать: Дэвид был великолепным любовником — умелым и незакомплексованным.
— Как, по-вашему, насколько большое значение имеет секс? — обратилась она к Мортимеру.
— Что? — переспросил тот, подумав, что ослышался.
— Я провожу что-то вроде опроса общественного мнения. Насколько важен секс в отношениях между двумя людьми? — повторила она вопрос.
Мортимер метнул быстрый взгляд в сторону Джефферсона.
— А ты что думаешь по этому поводу? — обратился он к своему любовнику.
Джефферсон растянул рот в ухмылке.
— Секс, старина, это самая главная вещь в жизни.
— А я не согласен, — возразил Мортимер, поправляя бриллиантовую запонку на рукаве. — Самое главное — ладить с человеком. Особенно, если живешь вместе с ним.
— А вы… Давно вы муж и жена? — обратилась Мэдисон к мужчинам.
— Я открыл для себя Джефферсона еще тогда, когда он был сущее дитя, — проговорил Мортимер, ласково похлопав негра по коленке. — Ему тогда только исполнилось то ли восемнадцать, то ли девятнадцать, и он незадолго до этого приехал в Америку с Тринидада. Я тогда жил с другим человеком, постарше, так что с Джефферсоном мы поначалу были просто друзьями.
— Как трогательно! — проговорила Мэдисон.
— Он был моим любимым мальчиком среди всех манекенщиков, — продолжал рассказывать Мортимер, повернувшись к своей дражайшей половине. — Правильно, дорогой?
Джефферсон снова ухмыльнулся.
— Нет, старина. Ты приперся ко мне в гримерку после первого же моего выхода на подиум со словами: «А-а, вот где мы спрятались!» Все просто за животики схватились.
— Кто это «все»? — надулся Мортимер.
— Все, кто с тобой тогда работал. Они знали тебя как облупленного, старый потаскун.
— Они знали, каким я был, — поправил его Мортимер, сделав ударение на последнем слове. — Потому что после того, как у меня появился ты, я изменился. Я теперь другой человек.
— Искренне надеюсь, что это так, — не переставая ухмыляться, сказал Джефферсон. — Я не терплю, когда меня пытаются водить за нос, учти это.
— Ты меня об этом уже предупреждал. И не раз, — покорно откликнулся модельер.
— Вот так-то, — кивнул негр, и сладкая парочка обменялась долгими нежными взглядами.
У Мэдисон возникло ощущение, что она здесь лишняя. Может, стоило поймать такси?
— Позвольте полюбопытствовать, вы задаете нам эти вопросы для какой-то своей статьи? — обратился к ней Мортимер.
— Да нет, — тряхнула она волосами, — просто размышляла о взаимоотношениях полов. Понимаете, у меня был долгий роман с человеком, с которым, как я теперь вижу, у нас не было ничего общего. Нам даже музыка нравилась разная.
— Скверно, — встрял в разговор Джефферсон. — По тому, какие человеку нравятся звуки, о нем можно многое сказать.
— Вот именно, — согласилась женщина. — Мне нравятся соул и джаз, а он был помешан на классике. Мы читали разные книги, смотрели разные программы. Он любил спорт, от которого меня в сон тянет. Короче, мы были совершенно разными людьми.
— Так что же вас в таком случае объединяло? — поинтересовался Джефферсон.
— Секс, разумеется. А теперь, когда его нет, я понимаю, что, возможно, для меня это просто было удобно. Понимаете, о чем я?
— Вы собирались выйти за него замуж до того, как бросили его? — с практичностью старого адвоката спросил Мортимер.
— Это он бросил меня, — поправила Мэдисон. — Вот почему у меня такое ощущение, будто я… ну, что-то не довела до конца. — Она чуть помолчала и закончила: — А потом он сбежал и женился на другой, оставив меня с носом.
— Вот ведь задница! — прокомментировал Джефферсон.
— Согласен, — заявил Мортимер.
— А вам хотелось бы увидеться с ним снова? — спросил Джефферсон и тут же пояснил: — Я имею в виду — увести его от этой бабы. Это было бы забавно: поступить с ней так, как она поступила с вами.
— Она никак особенно со мной не поступила, — спокойно отозвалась Мэдисон. — Просто, когда мой парень созрел для перемен, она оказалась рядом, вот и все.
— Но вы все равно здорово переживаете, — констатировал Джефферсон, понимающе кивая своей бритой головой.
Мэдисон засмеялась, почувствовав себя обескураженной. Негр попал в самую точку, а ей очень не хотелось переживать из-за всей этой истории. Ей хотелось забыть о Дэвиде — раз и навсегда.
— О боже! У меня такое ощущение, будто я нахожусь на приеме у психоаналитика, — простонала она.
— Кстати, не исключено, что вам действительно необходимо посетить психоаналитика, — высказал предположение Мортимер. — Мне, например, это помогло.
— Ни за что на свете! Ненавижу мозгоправов. Они только и умеют, что надувать щеки, поддакивать и говорить вам именно то, что вы хотите от них услышать.
— Зря вы так, девочка моя, — отеческим тоном укорил ее Джефферсон. — Обязательно сходите к психоаналитику. Вы явно нуждаетесь в помощи.
Прежде чем Мэдисон успела подобрать подходящий ответ, машина затормозила у ее дома. Она пригласила своих спутников зайти к ней на чашечку кофе, но они вежливо отказались, чему Мэдисон втайне обрадовалась, так как чертовски устала и была готова рухнуть в постель, не раздеваясь.
Ее собака, Сламмер, большой черный Лабрадор, радостно приветствовал хозяйку у двери. Вообще-то собака, откровенно говоря, была чужая. Мэдисон с неохотой поддалась на уговоры приятеля, который, по его словам, всего на пару недель уезжал в Австралию и умолял ее приютить пса. Однако на Зеленом континенте он влюбился в какую-то девицу, и «пара недель» тянулась уже четвертый месяц. За это время Мэдисон, неожиданно для самой себя, успела привязаться к большой псине.
