Кокрейнджеры были на седьмом небе от счастья.
— Что мне надеть? — тут же захлопотала Марта. А Мэтт заговорщически подмигнул сыну и сказал:
— Не суетись, мать. Я полагаю, нам нужно соснуть после обеда и дать нашим голубкам возможность уединиться.
Декстер прекрасно понял скрытый смысл этих слов.
После того как родители удалились в отведенную им комнату, он увел Розариту в их спальню, закрыл дверь и сказал:
— По-моему, отец подал блестящую идею!
— Какую именно? — спросила она.
— Насчет того, чтобы поваляться перед тем, как мы отправимся в гости к Чесу. У тебя был трудный день. Я знаю, ходить с мамой по магазинам — нелегкий труд. Она в отличие от тебя не умеет быстро выбирать.
— Это подвох? — подозрительно прищурилась Розарита. — Ты что-то задумал?
— Ровным счетом ничего. Я просто хотел сказать, что ты — непревзойденный мастер в том, что касается покупок. Помнишь, как мы ходили в «Блумингдейлс» и ты купила мне рубашки? Они были просто великолепны! Я до сих пор их ношу.
— С чего это ты вдруг стал таким хорошим? — спросила Розарита, все еще подозревая, что тут что-то нечисто.
— Потому что… я тебя люблю.
Розарита уселась на край кровати.
— Не любовь движет миром, Декстер, — сказала она. — Сожалею, но это так.
— Ты сегодня чудесно выглядишь.
— Честно? — Ей было приятно услышать комплимент. Розарита никогда не рассказывала мужу, сколько раз она пользовалась последними достижениями пластической хирургии, и поэтому Декстер считал, что своей красотой жена обязана природе. «Кстати, надо обязательно порвать все свои старые фотографии, чтобы они, упаси господи, никому не попались на глаза!» Ее прежнее лицо годилось разве что для проб на главную роль в фильме ужасов.
Декстер подошел и остановился прямо перед ней. Лицо Розариты находилось как раз на уровне пряжки его ремня, и она не смогла не заметить явственные признаки эрекции, которую не могли скрыть даже брюки.
«А ты, девочка, настоящий секс-магнит! — мысленно обратилась она к самой себе. — Стоит мужику приблизиться к тебе ближе чем на метр, как у него тут же вскакивает».
Она лениво подумала, что прежде чем развестись с Дексом, могла бы кое-чему научить его в постели. Так, как говорится, на долгую добрую память. Ха-ха! Тело-то у него действительно на загляденье. Да и причиндалы не из худших. Он, конечно, не Джоэл, но… почему бы и нет. Тем более что, пока Мэтт и Марта спят после обеда, заняться все равно нечем.
Ее пальцы с длинными, сияющими красным лаком ногтями согнулись, как когти пантеры перед прыжком, и через секунду «молния» на брюках Декстера уже была расстегнута. Его член выскочил наружу мгновенно — как чертик из коробочки. Удобно все-таки, когда мужики не носят трусов!
— О-о, маленький Декси сегодня неплохо выглядит! — промурлыкала она своим особым голосом, предназначенным исключительно для секса.
Мужчина взял пульт дистанционного управления и, нажав на нужную кнопку, привел в движение шторы. В комнате наступил сумрак. Джоэл бы этого не сделал, отметила про себя Розарита. Ему, наоборот, нравилось, когда за ними кто-то подглядывал, это заводило его еще сильнее.
Она сделала несколько скользящих движений ртом, чтобы раззадорить партнера, а потом пружинисто вскочила с кровати.
— Я сейчас вернусь, — сказала она и убежала в ванную комнату.
Декстер запер дверь в спальню, разделся и в ожидании жены улегся на кровать. Лежа на спине, он гадал, заметит Розарита или нет то, что он сделал с ее противозачаточной диафрагмой, и ожидал, что из ванной вот-вот раздастся вопль ярости. Но, с другой стороны, как она сможет это заметить? Дырочки были такими маленькими, что разглядеть их сумеют только крохотные юркие сперматозоиды, неутомимо ищущие для себя путь в лучшее будущее.
Это, конечно, была подлость с его стороны, но она не оставила ему другого выхода. А когда у них родится ребенок — непоседливый розовощекий малыш, — она еще поблагодарит его за то, что он сделал сегодня.
9
— А теперь ты должна выслушать меня очень внимательно, — проговорил Майкл. Его живые зеленые глаза неотрывно смотрели в лицо дочери.
«Что еще?» — мысленно застонав, подумала Мэдисон. Она не имела ни малейшего представления, о чем собирается рассказать ей отец. Из спиртного она заказала «мимозу»
[6]
, а из еды — яйца всмятку, бекон и сардельку. Еда стояла перед ней нетронутой. Она просто не могла заставить себя проглотить хотя бы кусочек. Зато бокал с «мимозой» уже опустел.
— Да, Майкл, я слушаю тебя, — сказала она, также внимательно глядя на отца. Он уже допивал вторую чашку кофе. Она впервые заметила темные круги у него под глазами и белую изморозь в волосах. Неужели ее великолепный отец начал стареть? Нет, это невозможно! Кто угодно, только не Майкл!
— Никогда не думал, что однажды расскажу тебе об этом, — заговорил Майкл. Голос его был так же серьезен, как и выражение лица. — Раньше я полагал, что в этом нет необходимости, но теперь, когда Стелла совершила такой поступок, ты должна узнать всю правду.
— Правду о чем? — спросила Мэдисон. Больше всего на свете ей сейчас хотелось, чтобы все происходящее оказалось дурным сном.
— Правду о тебе и обо мне, — решительно сказал он. — И о нашей семье.
Мэдисон ощутила приступ тошноты. Сейчас прозвучит нечто такое, чего она не хочет слышать ни за какие сокровища мира.
— Ты отлично знаешь, девочка, что я всегда любил тебя, люблю и буду любить, — начал Майкл. — Ты мне очень, очень дорога.
«О боже, — пронеслось в голове у Мэдисон, — сейчас он скажет, что я им не родная, что меня удочерили!» Так вот почему она всегда обращалась к ним по именам. Вот почему они не хотели, чтобы она называла их папой и мамой, как это принято в нормальных семьях. Теперь все понятно! Теперь все встало на свои места!
У нее внутри словно сжалась какая-то пружина, ладони покрылись липким потом. Мэдисон одновременно испытывала тошноту и головокружение. Это было ужасно! Она была готова ко всему на свете, но только не к этому.
«Соберись! — велела она себе. — Набери в легкие воздуха и выслушай то, что он хочет тебе сказать».
— Я слушаю тебя, — бесцветным голосом произнесла она, а про себя подумала: «Давай, Майкл, заканчивай с этим поскорее, а то я не вынесу этой муки!»
Отец посмотрел на нее долгим усталым взглядом.
— Это не так просто, девочка, — сказал он, барабаня указательным пальцем по столу.
«А мне, ты думаешь, просто?! — хотелось закричать ей. — Ты собираешься сообщить мне, что я — приемная, и при этом рассказываешь, как непросто тебе об этом говорить! Черт бы тебя побрал, Майкл! Черт бы тебя побрал! Как я ненавижу все это!»
