— Дело в том, — снова заговорил отец, глядя прямо ей в глаза, — что Стелла… она… гм… Короче, она не твоя мать.
Это уже ясно. А сейчас он скажет: «А я не твой отец. Но нам очень хотелось ребенка, и поэтому мы выбрали тебя, именно тебя, из всех детей, которые были в детдоме». Ведь именно такую чепуху взрослые обычно говорят своим приемным детям.
— Значит, вы меня удочерили? — упавшим голосом сказала Мэдисон, через силу выговаривая слова.
— Нет, — ответил Майкл, энергично помотав головой. — Я — твой отец. Твой настоящий отец.
Это прозвучало совершенно неожиданно.
— Правда? — через силу выдавила из себя Мэдисон.
— Можешь мне поверить. Я бы никогда не отказался от тебя. Никогда!
— Я… я… не понимаю.
— Давай, я попробую тебе объяснить, — заговорил он, делая глоток кофе, словно для того, чтобы подкрепить свои силы. — Дело в том, что, когда я был холост, у меня была подружка, Глория. Мы с ней были как близнецы-неразлучники. Вместе росли, практически не расставались. А потом у нас родился ребенок.
Голова у Мэдисон шла кругом. Он рассказывает ей, что Стелла — не ее настоящая мать. Уму непостижимо!
Несколько секунд Майкл молчал, а потом проговорил:
— Этим ребенком и была ты, милая.
— Я… — не веря своим ушам, растерянно проговорила Мэдисон.
— В то время я оказался замешан кое в каких делах, которые не очень укладывались в рамки закона. Там были всякие неприятности, и, когда тебе исполнилось полгода, люди, с которыми я имел дело, решили меня наказать.
— Наказать тебя? За что? — непонимающе нахмурилась Мэдисон.
Пропустив вопрос дочери мимо ушей, Майкл продолжал рассказывать:
— Мне предъявили ультиматум: либо я даю им то, что они хотят, либо лишаюсь семьи. Я не поверил им. Тем более что загодя предпринял кое-какие меры, чтобы защитить вас, укрыв в надежном месте. Однако через некоторое время Глории удалось ускользнуть из дома, где вы скрывались, незаметно от охраны. Добрая душа, она собиралась купить мне подарок ко дню рождения — так, чтобы для меня это стало сюрпризом. И ее застрелили.
— Кто?
— Сейчас это уже не имеет значения. Это было давно — двадцать девять лет назад. Они убили ее. Эти ублюдки убили ее!
— О боже! — не сдержавшись, воскликнула Мэдисон.
— И, главное, я так и не смог забыть ее, причем Стелла об этом знала.
Мэдисон казалось, что она попала в какой-то телевизионный сериал и стала одним из его персонажей. Все, к чему она привыкла, рушилось. Стелла — Прекрасная Стелла, похожая на Мэрилин Монро, — оказывается, была ей не родной матерью. А какой была Глория? Мэдисон захотелось увидеть ее фотографию, узнать о ней хоть какие-то подробности. Как случилось, что ее застрелили? Как это произошло: умерла ли она сразу или мучилась от ран?
О господи! Столько вопросов! И кто сможет дать на них ответы? Мысли беспорядочно кружились в ее голове, сталкиваясь и разлетаясь в разные стороны. Мэдисон чувствовала, что окончательно запуталась.
— Годом позже я повстречал Стеллу, которая обладала всем тем, чего была лишена Глория, — продолжал свой рассказ Майкл. — Когда речь зашла о женитьбе, я выставил ей свои условия. Во-первых, если я на ней женюсь, она должна заменить тебе мать — во всех отношениях. И во-вторых, больше — никаких детей. Довольно одной тебя. Стелла согласилась, но я понимал, что она никогда не станет для тебя тем, чем была бы Глория. — Майкл беспомощно пожал плечами. — А что мне оставалось! И вот теперь… — В его голосе зазвенела сталь. — Теперь эта дрянь предала меня. И поверь мне, я этого так не оставлю. Она, считай, уже покойница!
В голове Мэдисон вспыхнула слепящая боль. Возможно, от смеси из шампанского и апельсинового сока, а возможно, оттого, что она смотрела на отца и понимала, что совершенно не знала этого человека. Боже милостивый, неужели все это происходит с ней! Значит, все эти годы она жила, окутанная ложью.
— Мне… Мне надо домой… Переварить все это, — пробормотала она, поднимаясь из-за стола.
— Не оставляй меня, детка, — проговорил Майкл, поймав ее за руку. — Ты нужна мне. Ты всегда была мне нужна.
— Возможно, — сказала она, превозмогая душевную боль, — но ты обрушил на меня слишком много всего, и я должна в одиночку переварить все это. — Она высвободила руку и торопливо пошла к выходу из ресторана.
На улице все казалось иным, нежели час назад. Мэдисон не знала, что делать, куда идти. Единственное, что ей хотелось, так это разреветься.
«Почему тебе хочется плакать?» — прорезался тоненький голосок из глубины ее сознания.
«Потому что я больше не знаю, кто я такая».
* * *
Большую часть дня Джеми и Питер провели, кружа по бесконечным торговым рядам универсама «Бар-низ». Как всегда, после очередной попойки Питера мучили угрызения совести. И чтобы загладить вину перед женой, он сейчас был готов потратить на нее любые деньги.
Джеми не преминула этим воспользоваться. Она сметала с прилавков сапоги, украшения, туфли, свитера, а венцом этой оргии мотовства стало приобретение длинного кашемирового пальто небесно-голубого цвета. В нем она была похожа на светловолосую русскую принцессу.
— Ты самая красивая девушка в Нью-Йорке! — сказал Питер, с восхищением глядя на жену. — А я самый счастливый мужчина, потому что женат на тебе.
Джеми улыбнулась. Сейчас все ее недавние подозрения казались не просто нелепыми, а совершенно дикими и абсурдными. Питер — лучше всех, и брак их — тоже. А если каких-то жалких несколько недель они не занимались любовью, то из этого вовсе не следует, что у него появилась другая женщина. Зато вчера ночью они это сделали. И — как!
Нет, ей совершенно ни к чему встречаться с детективом, которого откопала Мэдисон. Сто процентов за то, что Питер — верный и любящий муж. Сегодня она имела все доказательства этому.
Наконец, нагруженные покупками, они вышли из магазина.
— Мэдисон вроде говорила, что хочет с нами встретиться, — напомнил Питер, когда они стояли у бровки тротуара в ожидании свободного такси.
— Твой телефон включен? — спросила его Джеми.
— Разумеется. — Он похлопал себя по карману.
— Значит, она занята.
— Давно пора заняться делом, — с циничной усмешкой проговорил Питер. — Она явно застоялась, а медики предупреждают: долгое воздержание вредит здоровью.
— Ты знаешь Мэдисон, — заметила Джеми. — Она очень разборчива, когда дело касается мужчин. Особенно после истории с Дэвидом.
— А мне Дэвид нравился, — заметил Питер.
— Как ты можешь такое говорить!
— Я тебе рассказывал, что, когда вы с Антоном уезжали в Бостон, я ужинал с Дэвидом и его женой?
