— Тридцать? — с ужасом воскликнула она. — Ты хочешь разрушить мою карьеру?
— При чем тут твоя карьера! — прорычал Чес. — Они понятия не имеют, кто ты такая, а мы им скажем, что ты медсестра и моя хорошая приятельница.
— Медсестра? Час от часу не легче! — снова ужаснулась Варумба. — Неужели я похожа на медсестру?
— Будешь похожа, если смоешь чертову краску с физиономии и уберешь с головы этот улей, который ты называешь прической.
— Да что я, в самом деле, отправляюсь на собеседование к настоятельнице в монастырь? — возмущенно воскликнула Варумба.
— Веди себя прилично. Если сделаешь все, как я говорю, не пожалеешь, а если подведешь меня… Сама знаешь, что я могу с тобой сделать.
— Большое тебе спасибо! — фыркнула девушка. — Но пусть будет по-твоему. Ты — мужчина и босс.
— И тебе это нравится, правда? — заржал Чес и ухватил ее своей огромной ручищей за пышную ягодицу.
— Мне нравишься ты, Чес, — чуть помолчав, ответила девушка. — И ради тебя я буду паинькой. Если ты захочешь, я могу стать твоим дочерям хоть матерью.
— Разве я тебе не сказал? — в замешательстве сказал Чес. — Моя младшая на несколько лет старше тебя.
— Нет, ты ошибаешься, — покачала головой Варумба. — Мне ведь тридцать.
Вот что было в ней хорошо: она быстро училась.
* * *
Первой приехала Венис. Чес назвал ее в честь Венеции — чудесного итальянского города, где она была зачата. Не обладая особенной красотой, она все же выглядела весьма эффектно: высокая, с прямыми каштановыми волосами. Возможно, нос у нее был чуть длинноват, а губы чересчур тонкие, но ее муж, Эдвард, считал ее красавицей, а все остальное не имело значения. И если Розарита с помощью пластической хирургии изменила в себе все, то в Венис все было естественным.
Она расцеловала отца в обе щеки и спросила:
— Мы — первые?
— Да, моя радость. Заходите и познакомьтесь с моей… приятельницей.
— Приятельницей? — игриво переспросила Венис. — Ты, наверное, хотел сказать — с подружкой?
— Ну, это та самая медсестра, про которую я тебе говорил, — принялся объяснять Чес. — Тебе может показаться, что она слишком молодая, но она на самом деле старше, чем выглядит. Так что ты не удивляйся.
— Папа, я никогда и слова не скажу против тех, с кем ты встречаешься, — успокоила отца Венис. — Я ведь уже говорила: если тебе с этой женщиной хорошо, то остальное для меня не имеет значения.
За спиной Венис возник ничем не примечательный Эдди. Чес потряс руку зятя, и все трое вошли в гостиную, где их ждала Варумба, переименованная на этот вечер в Элис. Чес окинул ее критическим взглядом. Она умудрилась впихнуть свои невероятные груди в оранжевое платье с закрытым воротом. Будь она поумнее, то выбрала бы черный цвет, поскольку сквозь оранжевую ткань довольно отчетливо проступали ее темные соски. «Хорошо хоть косметику смыла», — раздраженно подумал Чес. И все равно, как ни крути, а на медсестру она явно не тянула. Варумба скорее напоминала одну из тех девиц, которые появлялись в телевизионном шоу Говарда Стерна и раздевались перед телекамерой, чтобы зрители могли по достоинству оценить их формы.
— Это моя дочь Венис, — проговорил Чес.
— Венис, — повторила вслед за ним Варумба своим высоким голоском. Чес начинал ежиться каждый раз, когда слышал его. В кровати он мог приказать ей заткнуться, и она подчинялась, но сейчас он был лишен такой возможности.
— Здравствуйте, — приветливо сказала Венис. — Какое симпатичное платье! Этот цвет вам очень к лицу.
Варумба ужасно робела, но радушное обращение Венис немного успокоило ее. Она незаметно подмигнула Чесу, словно говоря: «Видишь, одну из твоих дочерей я уже очаровала».
Розарита, которая просто не умела не опаздывать, объявилась минут через двадцать. Она вошла в дом первой, а за ней гуськом тянулись муж и его родители.
— Мистер Винсент! — затараторила Марта, растолкав родню и выбравшись вперед. — Какой изумительный у вас дом! Я еще ни разу не бывала в нью-йоркских особняках. Это настоящий дворец!
«Черт, да угомонись ты Христа ради!» — со злостью подумала Розарита.
— Благодарю, — слегка поклонился Чес и сделал жест рукой в сторону просторного мягкого дивана. — Устраивайтесь поудобнее.
Увидев сестру, Розарита замерла на месте. У сестер были сложные отношения. Вообще-то Розарита не любила с кем-то в чем-то состязаться, но тут был особый случай. Между ними, как считала Розарита, происходило необъявленное соревнование, призом в котором являлось внимание со стороны отца, не говоря уж о его деньгах. И больше всего ее бесило то, что у сестры были дети — двое непоседливых засранцев. После того как папаша перекинется, этому отродью наверняка достанется львиная доля наследства.
— Здравствуй, — холодно сказала она. — Мне не сказали, что ты тоже здесь будешь.
Венис никогда не понимала, почему сестра относится к ней с такой враждебностью, но за многие годы научилась терпеливо сносить подобное обращение. Эдди тоже призывал ее проявлять терпимость. «Она, наверное, несчастна по какой-то неизвестной нам причине, — говорил он в те минуты, когда Венис особо болезненно переживала агрессивность Розариты. — Постарайся быть с ней поласковее и не принимай все близко к сердцу».
Вот и сейчас Венис улыбнулась сестре и крепко обняла Декстера. Они прекрасно относились друг к другу, отчего Розарита бесилась еще сильнее. Не то чтобы Венис и Декстер часто виделись, но, когда это все же происходило, они словно были настроены на общую волну.
— Как твои дела? — поинтересовался Декстер, похлопывая ее по плечу.
— Отлично, — ответила Венис.
— А как ребята? Давненько мы их не видели.
— Приезжайте в гости. Мы вам всегда рады.
— Я знаю, — ответил Декстер. — Просто съемки отнимают у меня столько времени, что меня больше ни на что не хватает.
— Ты смотришься на экране просто потрясающе, — похвалила его Венис.
— Правда? — спросил польщенный Декстер и покраснел от удовольствия.
— Без тебя бы сериал многое потерял. Но должна признать, что героиня Сильвер Андерсон тоже хороша.
У Декстера и раньше возникала мысль, что он женился не на той женщине. Венис была доброй, заботливой. Человек со стороны никогда не поверил бы, что она и Розарита — дочери одних и тех же родителей.
Пока Розарита была занята изучением Варумбы, Венис успела сказать несколько приятных слов Марте и Мэтту Кокрейнджер.
— Какой чудесный у вас шарф! — обратилась она к Марте.
— Правда? — расцвела та. — Его купила мне сегодня Розарита. — Она понизила голос и заговорщическим шепотом добавила: — Можете себе представить, он стоит целых триста пятьдесят долларов! Я не хотела, чтобы Розарита тратила на меня такие деньги, но она настояла на своем.
