Надо бы теперь знать, кто из этой толпы имеет вес, а кто нет, чтобы не тратить попусту своего могучего обаяния. И он посмотрел на Джой, ожидая подсказки. Но ее осаждала толпа.
– Не плохо, – проворчала Энни, проходя мимо еще с несколькими студентами. – Мы идем в кафе «Гамлет», на Сан-сет. Хочешь с нами?
Но ему хотелось отметить свой триумф не скромным «гамлетовским» гамбургером. К тому же Энни просто возмутительно ведет себя. Почему она не захотела признать сейчас, что он бесподобен, что это значит – «не плохо»? Она так умеет испортить настроение.
– Может быть, – пробормотал он. «Если ничего не подвернется получше».
Джой кивком подозвала его:
– Ник, подойди сюда, я хочу тебя кое с кем познакомить.
Этот «кое-кто» оказался Ардмор Касл – агент по краткосрочным контрактам, хорошо известный своим пристрастием к красивым молодым актерам.
– Привет, Ник, – у Ардмора были беспокойные глаза, толстые брови и голодное выражение лица. Ему было около пятидесяти.
Джой отошла. Ник кивнул, подходя. Он знал о репутации Ардмора Касла. Может быть, Джой вообразила, что если ей не удалось уложить его, то, может быть, есть шанс у Ардмора!
Агент смотрел на него неотрывно, во взгляде сквозила похоть.
– Я наслаждался вашей игрой.
– Э… спасибо.
– Здорово!
– Да, но такова и пьеса.
– Но вы внесли в ее прочтение что-то необычное.
И они поглядели друг на друга, понимая, что к чему. Иисусе! Где же Джой, вот она как раз ему нужна! Ардмор откашлялся.
– Может быть, зайдете ко мне попозже? У меня будет несколько друзей.
– Э-э… хорошо бы, но у меня сегодня свидание.
– Так приводите его, – смело ответил Ардмор.
– Но это она, – быстро парировал он.
Ардмор понял, что ему дают отставку. Он поджал губы.
– Ну, как угодно.
– Хорошо бы.
– Вы очень смелы для новичка.
Но вот опять подошла Джой в сопровождении остролицей, пожилой женщины в мужском пиджаке в полоску и черных брюках. Женщина в упор не замечала Ардмора.
– Здравствуй, Фрэнсис, дорогая, – сказал он, полный решимости обратить на себя ее внимание.
Она выпустила ему прямо в лицо сигаретный дым и едва заметно кивнула.
Джой схватила Ника за руку с видом собственницы:
– Ник, дорогой, познакомься с Фрэнсис Кавендиш, мене-
джером по набору в труппы. – Она сказала это очень многозначительно. Ник понял намек.
Фрэнсис не затрудняла себя любезностями. Это была женщина с решительным подбородком и весьма непреклонной манерой поведения. Она тоже говорила очень быстро, но по делу.
– В моем офисе. Завтра. В полдень, – сказала она, сунув ему в руку визитную карточку. – Может быть, что-нибудь подвернется для вас.
Джой ловко вырвала карточку у него из руки.
– Мы будем, Фрэнсис, дорогая, – сказала она, сладко улыбнувшись.
– Но ты не нужна, Джой. Уверена, что Ник сам умеет и ходить, и говорить.
Что означала эта маленькая сцена? Он почувствовал себя неловко, словно он кусок мяса на тротуаре, а вокруг скучились собаки, принюхиваются, и каждая норовит ухватить пораньше других.
Ардмор дал понять, что ему все это не нравится.
– Но вам нужен агент, – сказал он, – кто-то, кто станет защищать ваши интересы.
– Да, – сказала Фрэнсис, – но такой агент, который не спустит с него штаны.
Ник глубоко вздохнул, выхватил карточку Фрэнсис Кавендиш у Джой и промямлил:
– Я ухожу.
– Но куда же ты? – спросила Джой, взмахнув руками.
– На свежий воздух. Увидимся потом.
И он вышел, прежде чем кто-либо успел возразить.
48
Нейчур взяла на себя роль гида, решив, что Лорен должна увидеть все достопримечательности Лос-Анджелеса.
– Можно сделать перерыв? – взмолилась Лорен, после того как они побывали в Диснейленде, «Юниверсэл-Сити» и на Волшебной горе, и все в один день.
Нейчур удивилась:
– Для чего перерыв? Ведь ты здесь всего на несколько дней, мы должны успеть осмотреть все, что можем. А кроме того, я еще сама нигде не была. Так что это просто чудо!
Пока они осматривали достопримечательности, Эмерсон проводил время в бассейне, совершенствуя загар и читая сценарии.
– Он ищет подходящий, чтобы мы могли вместе сняться, – по секрету сказала Нейчур.
«Уж точно вместе», – подумала Лорен.
Ежедневно, незадолго до полудня, в дом приезжала вся его огромная свита и оставалась до тех пор, пока он не выгонял ее, но обычно это бывало в два-три ночи. Они смеялись его шуткам, уверяли, что он лучший певец с тех пор, как умер Элвис, и шастали по дому.
Во главе свиты стоял менеджер Сидни Фишборн – высокий худощавый мужчина лет сорока с чем-то, с кудрявыми черными волосами до плеч.
Как правило, Сидни сопровождала Эйприл, тридцатилетняя замужняя рыжая особа, которую все называли его секретарем, хотя все знали, что она его любовница.
Остальную свиту составляли модельер, художник по гриму, парикмахер и личная журналистка.
Большую часть времени эти люди дискутировали насчет того, какой имидж должен быть у Эмерсона во время его будущего кругосветного турне.
– Тебе нужно быть поагрессивнее, – настаивал Сидни, – хорошо бы сломать парочку гитар, расшвырять вещи на сцене, заставить девушек кричать.
– Ничего подобного, – возразил Эмерсон. – Это все было принято в шестидесятые, но этого дерьма сейчас даром не надо.
– Он должен связать себя с каким-нибудь большим делом, – говорила журналистка, перебирая бусы на шее, которые охраняли от сглаза. – Может быть, делать что-то для предотвращения ядерной угрозы или загрязнения среды.
– Нет, все дело в одежде, – настаивал модельер, – нельзя больше носить черную кожу. Надо обновить костюмы.
– Костюмы устарели, – резко возражал Сидни, – а мы должны теперь больше обращать внимания на молодежные вкусы.
Дизайнер упорствовал:
– Нет, сейчас в моде ученость и умудренность.
– Да все это дерьмо, – сказал без обиняков Эмерсон, и на этом разговор оборвался.
Нейчур жаловалась Лорен, что ее мнением пренебрегают и вообще ею самой.
– Мы всегда говорим только о нем. А когда же обо мне? Я тоже знаменита!
– Ты вышла замуж за рок-звезду, – возражала Лорен, – и он в первую очередь должен думать о себе и собственных интересах, особенно накануне турне.
