Зейн не был ни красив, ни уродлив. Он был ничтожеством…
Его ничтожество должно было сыграть на пользу роли. Так казалось ему.
Он ошибался. Зейн превратился в величайшую головную боль, которую Мак когда-либо испытывал. Он разгуливал по съемочной площадке так, словно считал себя по меньшей мере Томом Крузом. Оскорблял гримершу. Маргарита вся в слезах бегала жаловаться Маку. Зейн умудрился всех восстановить против себя.
Мак чувствовал себя беспомощным. Что он мог сделать? Будь это любой другой актер, Мак бы выгнал его. Здесь же его связывало обещание, данное Луке.
Ингрид Флорис была необычайно красива, молода и невинна. Она двигалась с непревзойденной девичьей грацией. Мак чувствовал, что ее ждет блестящее будущее. Он дал ей маленькую роль в предыдущем фильме, а теперь она снималась в «Контракте». Она не разочаровала его: играла она прекрасно. Ингрид слегка напоминала Грэйс Келли в юности.
Она произвела на Мака такое впечатление, что, вопреки своему обыкновению, он не пытался ухаживать за ней. Да это было бы и нелегко – в то время он все еще был женат на Уилле и спал с Джорданной, которая в свои семнадцать лет была той еще штучкой. Первые пять минут он чувствовал себя виноватым. Но она была весьма решительна: если ей чего-нибудь хотелось, она это получала. А тут ей понадобился он. Ему не пришлось преследовать ее.
Он жил в страхе, что об их отношениях узнает отец Джорданны – его друг – и убьет его. Но когда он поделился своими опасениями с Джорданной, та расхохоталась.
– Джордану нет дела до того, чем занимаюсь я, – весело сказала она. – Он слишком занят – женится все снова… и снова… и снова.
– Когда-нибудь ты будешь восхитительной женщиной, – сказал он.
Она усмехнулась:
– А кто я сейчас – собака, что ли?
– Вот именно: хорошенький щеночек.
Их роман длился шесть недель. После этого Мак наскучил Джорданне, и она увлеклась одним из статистов, который ездил на «харлее» и занимался серфингом. Мак был рад – она отнимала у него слишком много сил.
Ингрид почти закончила съемки, когда начала работать с Зейном. Ее характер был под стать ее внешности; общение с ней было настолько приятным, что даже Зейн стал вести себя прилично.
И это было замечательно, ибо к тому времени вся съемочная группа его ненавидела.
Сцены между Ингрид и Зейном были великолепны. Зейн, конечно, был редкостным ублюдком, но это вполне соответствовало его роли – персонаж фильма и должен был быть подонком.
Мак понятия не имел, что вне съемочной площадки Зейн пристает к Ингрид – преследует ее, назначает свидания, осыпает подарками и цветами. Его знаки внимания не поощрялись – у Ингрид уже был друг. Она сказала об этом Зейну, но он, не вняв словам Ингрид, продолжал преследовать ее.
В день, когда должна была сниматься сцена изнасилования, Ингрид очень нервничала. Сидя в гримерной, она призналась в этом Маргарите.
– Хочешь, я поговорю с Маком, – предложила Маргарита. – Может, тогда тебе будет спокойнее.
Ингрид покачала головой.
– Нет, я уверена, что Зейн не хочет мне зла. Он запутался; все идет так, словно я – та героиня, которую играю, а он – мой бывший парень. Это странно, но мне кажется, ему это помогает.
– Не беспокойся; мы все будем на съемках и присмотрим за тобой.
Сцены изнасилования снимать всегда трудно, но с Зейном это было еще хуже, чем обычно. Он вымещал свое недовольство на Ингрид, грубо, несмотря на все предостережения Мака, обращаясь с ней на репетиции.
Когда подошло время первого дубля, Зейн озверел.
– Прекратить! – скомандовал Мак.
Зейн навалился на Ингрид, насильно целуя ее, срывая с нее одежду.
– Прекратить, твою мать! – заорал Мак, но Зейн и не думал останавливаться.
– Сумасшедший ублюдок! – Мак подбежал и силой оттащил Зейна от Ингрид, которая была изрядно потрепана. – Тупой козел! – прорычал Мак. – Что ты делаешь?
Глаза Зейна были холодны и пусты.
– То, что вам надо, – ответил он. – Я играю.
– Когда я говорю «прекратить», ты должен слушаться. Я руковожу здесь, это мой фильм, и ты обязан подчиняться. Убирайся с глаз моих!
Тут Мак наклонился, помогая Ингрид встать.
– Все в порядке, милая?
Она кивнула, пытаясь улыбнуться.
– Сцена получилась? – с надеждой спросила она.
– Конечно, – ответил Мак.
– Снято! – крикнул он. – Я не собираюсь еще раз заставлять тебя проходить через это.
В этот же день Зейн отправился к трейлеру Ингрид. Думая, что он пришел извиниться, она впустила его. Между ними вспыхнул скандал – даже у терпения Ингрид были свои пределы.
Зейн попытался изнасиловать ее, утверждая, что она провоцирует его. Ингрид стала сопротивляться, и они упали с трейлера.
Все произошло слишком быстро.
Только что они боролись, и вот уже Ингрид лежит на земле мертвая.
Ее жизнь и карьера оборвались, и Мак чувствовал, что виноват в этом только он.
– Что ты делаешь, солнышко? В дверях кабинета стояла Шарлин, завернувшись в светлый, персикового цвета пеньюар, лишь частично прикрывавший ее пышную грудь.
– Шарлин, – терпеливо сказал Мак, – ложись спать. Уже три часа утра.
– Знаю. – Она дрожа вошла в комнату. – Это я и хотела тебе сказать.
– Я изучаю сценарий, – сказал он.
– Нет.
– Да.
– Иди спать, – тоном искусительницы произнесла Шарлин. – Мне одиноко.
– Нет, лапочка, я занят.
Она увидела фотографии, и, прежде чем он успел остановить ее, взяла одну из них. На фото пятнадцатилетний Мак стоял рядом с Лукой Карлотти.
– Кто это? – полюбопытствовала она. – Твой отец?
– Нет, он мне не отец.
– А кто?
– Друг семьи. Шарлин всмотрелась.
– У него гангстерский вид.
Мак неестественно засмеялся и, выйдя из-за стола, забрал фотографию.
– Гангстерский? Скажешь тоже! Она потянулась к фотографии.
– Дай-ка еще посмотреть. Как получилось…
Он взял ее за руки и, поцеловав, заставил замолчать.
Шарлин не возражала. Они ведь не в спальне, так почему бы и нет?
Распахнув пеньюар, он посадил Шарлин на письменный стол и грубо задрал на ней рубашку.
– Милый, – хрипло прошептала она. – Дети… Они могут войти.
– Все спят, – заверил он, дотрагиваясь до пушистого треугольника между ее ног. – Кроме того, мне всегда казалось, что ты любишь опасность.
