— Где мистер Э.? — игриво осведомилась она. — Он такой же раскрасавец, как мой Дек?
Уинифред повернулась и метнула взгляд на Дека, который все еще топтался в дверях.
— Познакомь свою… подругу… с отцом.
Без всякой охоты он вошел и неуклюже совершил акт представления.
— У-у-у, мистер Э., я-то и не видела, что вы тут сидите. — Джой так и лучилась радостью. — Здорово! Вы тоже красавчик.
Можно вас чмокнуть? — И, не дожидаясь ответа, облобызала в обе щеки бесцветного человечка.
Уиллис нервно стрельнул глазами в жену.
— Сядь, — сказала Уинифред леденящим тоном. — Это Джозефина, не так ли?
— Ага, — ответила Джой. — Но все мои кореши зовут меня Джой. Это у меня как прозвище вроде.
Она плюхнулась на узкий коричневый диван и поманила к себе Дека.
Он неохотно сел рядом.
Воцарилось молчание.
Нарушила его Уинифред:
— Ты очень припозднился, Дек. С чего бы это?
— Говорила я ему, припаздываем, — заворчала Джой. — Сколько раз обалдую этому говорила, но он разве послушает.
Теперь-то Дек как раз и слушал. Как смеет она обзывать его при матери! Как смеет!
Уинифред подхватила:
— А Деку что ни говори, все без толку. Все равно слушать не будет, сделает по-своему и все не так, как надо, и дела ему ни до кого нет.
Джой участливо кивнула.
Уинифред испустила мучинический вздох.
— Мы все для него делали. Себя не жалели ради него. Рассказывал он, как я чуть не умерла, его рожая?
Джой затрясла острыми пучками волос.
— А что ему до таких мелочей? — продолжала Уинифред. — Это ведь я чуть не умерла, а не он.
— Футы, во балбес, — вставилась Джой, довольная, что миссис Эндрюс делится с ней сокровенным.
— Может, вы думаете, что после всех моих страданий у меня родился заботливый сын, любящий свою мать? Нет. Дек доставляет мне лишь боль и мучения. Он…
Дек слушал, как срываются с ее тонких поджатых губ резкие слова обвинений. Он слышал их уже столько раз — всю свою жизнь.
Ни на что не годный, лоботряс, размазня, думает только о себе.
Джой упивается каждым словечком, открыв слюнявый рот, закатывая пьяные глазки. Согласно кивает. Она с матерью заодно.
Он чувствовал, что его вероломно, ужасно предали. Они смотрят на него как на пустое место. Только с Джой он был большим человеком. Ее ковбоем, ее возлюбленным. Неужто проститутка все врала?
Постепенно его стало охватывать бешенство. Он не позволит матери разрушить то, что было у них с Джой.
Он резко встал.
— Мы собираемся пожениться, — сказал он.
Уиллис Эндрюс заторопился включить телевизор, как будто это могло предотвратить надвигающийся скандал.
Уинифред глядела на него, как смотрят на разлагающийся труп.
Джой захлопала в ладоши — так дети радуются новой игрушке.
Потом сказала то, что говорить не следовало:
— Вот у видите, миссис Э., как мы поженимся, я Дека исправлю.
Вы и я — мы вместе за него возьмемся. — Она глупо захихикала. — Гриву заставим обрезать и одежу купить поприличнее. — Глаза у нее сияли. — Миссис Э., обещаю, из меня выйдет потрясная дочь. Вы меня полюбите. — Вся она излучала надежду. — Вот ей-ей!
Уинифред сначала таращилась на Джой, потом уставилась на Дека.
— Это то, что ты хочешь, сын? — спросила она, все еще не веря. — Эта… эта… шлюха?
Джой помрачнела.
Уиллис Эндрюс не отрывал взгляда от телевизора.
— Да, — сказал Дек.
Она презрительно скривила тонкие губы.
— Яне ослышалась, ты сказал «да»?
— Она меня любит, и я без нее не могу.
— Тебя любит. Разве тебя можно любить?
Кровь застучала у него в висках.
— А она любит.
— Ты к ней хоть раз пригляделся? Она же шваль.
— Эй… — начала было Джой, но никто ее не замечал.
— Со мной она добрая. Славная.
— Она жалкая уличная шваль. И даже такая она слишком хороша для тебя. Для тебя любая слишком хороша… ты ведь знаешь, да?
Джой вся съежилась на ветхом коричневом диване. Где-то она, наверное, переборщила. Лучше бы сейчас заткнуться, пока не удастся все вернуть в нормальную колею.
Уинифред продолжала поливать сына, измывалась над ним, обрушивая на него жестким непреклонным голосом оскорбление за оскорблением.
Всю жизнь он сносил это. И никогда прежде не оправдывался и не пытался отвечать тем же. Даже когда они заставили его продать машину — гордость его и утеху. Но когда тут сидит Джой и слушает…
— Ненавижу тебя! — вдруг заорал он. — Лучше б ты сдохла, когда меня рожала! Лучше бы ты в жопу подохла! Ты мне жизнь испортила!
Потрясенная, Уинифред на какое-то мгновение умолкла.
— Ах ты, паразит неблагодарный! — вскипела она. — Грубости от грубой сволочи?!. Мы тебя из грязи вытащили. Дали тебе крышу над головой, накормили, одели. Хоть ты нам и неродной. Своей матери ты не нужен был…
— Уинифред, — попытался вмешаться Уиллис.
— Молчи! — зашлась она в злобе. — Пора ему узнать правду.
Дек помотал головой. Что она болтает? Он ничего не понимал.
— Мы тебя купили, — сказала она; глаза ее, обычно тусклые, чуть ли не горели. — Как покупают собачонок. Выбрали тебя… как щенка в помете. Ха! Тот еще выбор.
— Что ты болтаешь? — жалобно заныл он.
— Сто пятьдесят долларов. В то время немалые деньги. — Ее лицо сияло торжеством, словно она испытывала необычайное облегчение. — Что ты на это скажешь?
Он дрожал. у — Врешь!
— Не вру.
Он закричал не своим голосом:
— Врунья!
— Нет, — твердила она упрямо. Пошла в другой конец комнаты, к письменному столу, который всегда держала под замком, открыла. Теперь только телевизор издавал звуки. Уиллис Эндрюс схватился за голову и что-то бессвязно лепетал.
Джой будто вросла в диван. Препоганый вышел поход в гости.
Любящая семейка встречает ее с распростертыми объятиями.
Уинифред извлекла какую-то бумажку и сунула Деку.
— Вот, — сказала она. — Это имя и адрес женщины, у которой мы тебя купили в Барстоу, Калифорния. Торговка детьми. Бог знает, где она выкопала такое отродье.
Ему казалось, что он умирает. Его жизнь промчалась у него перед глазами, как кинолента. Побои, издевательства, вечная пытка от того, что приходится слушать, какой ты никчемный…