Раймондо заорал из глубины салона:
— Следующая сука — пра-а-ашу!
Коко крепко обнял Ангель и принялся успокаивать:
— Не вовремя ты это, милая. Давай-ка мы на вечер оставим наши слезы. Поужинаем у меня дома и поиграем в правду. Идет?
— Идет, — благодарно всхлипнула она, понимая, как надо ей с кем-нибудь поделиться. — Мне бы очень хотелось.
Пока Росс разделял у бассейна трапезу с Ланкастерами, Оливер Истерн и Монтана Грей сидели за ленчем в «Поло».
Оливер гонял по тарелке омлет. Монтана терзала салат. Оба были заняты своими мыслями, пытаясь в то же время поддерживать светский разговор. Оба друг друга терпеть не могли. Оба были друг другу нужны. Монтана поняла это день назад. Оливер только начинал смиряться с этим благодаря тому, что у Монтаны был дар убеждения. Она упорно продолжала доказывать, что другой кандидатуры в режиссеры у него просто нет, пока Нийл не поправится, чтобы взять все в свои руки.
Сначала он поднял ее на смех. За кого она его принимает — за сумасшедшего? Но по мере того, как она излагала свои доводы, ее предложение обретало все больший смысл.
Она лучше всех знает сценарий. Лучше всех знает съемочную группу, подобранную Нийлом. Она сама набирала актеров для фильма — за исключением Джорджа и Джины. (Про Джину он ей еще не сказал, приберег этот лакомый кусочек на десерт.) Она открыла Бадди Хадсона, который, по мнению Сейди, будет дьявольски популярен. Она уже ставила фильм. Правда, это была всего лишь короткометражка, снятая почти без бюджета, но за нее она получила премию.
Но самое главное — она, вероятно, будет работать бесплатно: настолько ей хочется ставить этот фильм, а из трех режиссеров, к которым Оливер уже обращался, два запросили столько, что проще руки-ноги отдать, а с третьим Оливер яиц бы лишился.
И вовсе это не плохая идея — чтобы картину ставила Монтана. Ей он, понятное дело, этого не сказал. Приятно было, что она оказывает ему хоть немного внимания — для разнообразия. Хотелось бы думать, что она пресмыкается, но этого не было — пока.
— Не знаю, — морочил он ей голову. — Опыта у тебя ведь нет.
Сомневаюсь, что Джордж согласится. Мои финансисты дадут мне, наверное, от ворот поворот, если я только заикнусь о тебе. — Он выложил свой козырь. — Уж если ты называешь меня говнюком, могу себе представить, что услышу от них.
Она спокойно глянула на него через затемненные очки для чтения.
— Я приношу извинения, Оливер. Иногда я говорю то, что говорить вслух не надо.
— Что такое происходит в Палм-Спрингс, о чем нам следовало бы знать? — гремел Джордж.
— Просто дела, — сказал Росс, принося извинения зато, что должен уйти со скучного ленча.
— Ну, прямо, — зло буркнула Карен.
— Если и были у меня когда-нибудь дела в Палм-Спрингс, так либо с мячиком для гольфа, либо с какой-нибудь милашкой. — Взгляд у Джорджа стал масленым.
Росс вежливо улыбнулся.
— Ты должен нас навестить, — громко заявила Памела. — Если дурацкий фильм Джорджа не начнут скоро снимать, мы уедем домой, и бог с ним со всем. Тут подохнуть можно от скуки.
Росс встрепенулся, и не оттого, что рука Карен весь обед тискала под столом его яйца.
— Когда начнутся съемки? — как бы между прочим поинтересовался он, вставая из-за стола.
— А кто его знает! Этот тип Истерн все кормит обещаниями.
Несет какую-то ерунду, что должен найти подходящего режиссера.
— Когда вернешься, Росс? — строго спросила Карен.
Интересно, подумал он, что намечает Сейди? Два дня в постели, может, три?
— Во вторник или в среду.
— Где остановишься?
— Боже, Карен, дорогая… ты насела на беднягу как жена, — заливалась трелью Памела.
Карен метнула на нее злой взгляд, и Росс поспешил исчезнуть.
Он проворно зашагал к отелю и чуть не прошел мимо Оливера Истерна, который держал путь к бассейну.
— Оливер! — крикнул он на ходу. — Как жизнь?
И почему безмозглый олух не понимает, что только я подхожу для его вшивого фильма?
— Привет, Росс. Как делишки?
Избави нас, боже, от померкших кинозвезд в полосатых шортах.
— Отлично. Лучше не бывает.
Посмотри на меня, выгляжу я прекрасно. Все, что мне нужно, — это твой распроклятый фильм, и я опять звезда.
— Вот и хорошо. Пока.
И они разбежались. Росс — готовить себя к Палм-Спрингс и Сейди, Оливер — разыскивать и успокаивать звезду своей картины.
Сейди тщательно выбирала, что ей надеть, и в конце концов решила, что белый атласный пеньюар идеально подходит для ее затеи.
Без четверти пять; только бы Росс приехал вовремя. Впрочем, едва ли. Росс Конти всю жизнь опаздывает.
Она посмотрела на себя в зеркало и, как всегда, осталась недовольна. Столько сил положено, а все равно видно, что у нее заурядная внешность, хотя у нее прекрасные глаза и густые с отливом волосы.
Она включила стерео, поставила пластинку — одну из его любимых. Стан Гетц. Босса-нова. Ах, было время — кружились они по комнате в танце, хохотали, валяли дурака, вместе строили планы на будущее.
Росс. Возвращается к ней через двадцать шесть лет. Почувствовав, как между ног нарастает возбуждение, она прижалась лбом к прохладному зеркалу.
А вдруг не сможет довести до конца, что задумала? Вдруг не устоит перед мужской его силой? А пыла у Росса хватает.
Она прибавила громкости, проверила, охладилось ли шампанское в серебряном ведерке со льдом, и принялась его ждать.
Коко никогда еще не приглашал Ангель к себе. Иногда после работы подбрасывал ее домой, время от времени заходил поболтать ненадолго, но знала она о нем не так уж и много.
Она удивилась, обнаружив, что живет он вовсе не один в маленьком изысканном домике на Голливудских холмах, куда он ее привез. Он познакомил ее со своим другом Адрианом — красивым мужчиной лет тридцати с небольшим. Адриан не встал, чтобы с ней поздороваться, и она подумала было, что он обозлился на Коко зато, что тот пришел с ней. Но держался он очень приветливо и вежливо болтал о всяких пустяках, в то время как Коко хлопотал на кухне. И только когда готов был ужин и Коко, словно между прочим, перенес Адриана в инвалидную каталку, она поняла, что ноги у того парализованы.
Адриан, чувствуя на себе ее взгляд, сказал: «Вьетнам», — и ни в какие подробности больше не вдавался.
Язык получился отменным. Таким же был лимонный мусс — следующее блюдо.
— Коко — настоящий волшебник по кулинарной части, — сказал Адриан, тепло глядя на друга.
— Не любить мою стряпню ты вряд ли можешь себе позволить, — не остался в долгу Коко.
