— Нет! — вскрикнула она с ужасом. — Что ты, делаешь!
— Не играю в теннис, душка, — ответила Дафна, пытаясь подсунуть палец под тугую резинку ее трусиков.
— Прекрати! Ну прекрати же! — Ангель вскинула ноги.
— Цыпочке поиграть захотелось, а? Правду сказать, я не против, и очень даже! — Резинка лопнула, и пальцы Дафны тут же погрузились в пушистый треугольник.
— Перестань же! — закричала Ангель и скатилась с кровати. — Да что с тобой?
— Что со мной? А на какого хрена я тебя сюда привезла, по-твоему?
— Чтобы отдохнуть, — запинаясь, пробормотала Ангель.
— Чтобы потом охоться, деточка. Ради мяконькой киски вместо твердой сосиски.
Ангель невольно прижала ладонь к губам.
— Господи! Меня сейчас вырвет.
— Блевать иди куда-нибудь еще, — взъярилась Дафна. — Не хочешь играть, пакуй чемодан и вали отсюда.
— Но… мне же некуда идти.
Дафну это не тронуло.
— А пошла ты! — пробурчала она.
Пятнадцать минут спустя Ангель уныло стояла в вестибюле и упрашивала угрюмого портье, который монотонно отвечал ей, что свободных номеров нет.
Бадди Хадсон, даже после бурного часа с австралийской туристкой, не мог не заметить восхитительную блондинку. На женщин он реагировал автоматически, а эта была — из ряда вон. Когда она отошла от портье, он был уже перед ней.
— Какая-нибудь беда?
Она посмотрела на него — и ноги у нее подогнулись в буквальном смысле слова.
— Ax… — прошептала она.
— Ах — что? Так случилась беда? Или нет? — Эту он должен будет получить. Она как Сочельник на полгода раньше положенного.
— Я… э… я не смогла снять тут номер. — Она была не в силах отвести от него завороженного взгляда. Никогда она еще не видела такого красавца. Он словно взял лучшее у двух ее любимых киноактеров — Ричарда Тира и Джона Траволты — и был прекраснее их обоих: кудрявые темные волосы, дымные черные глаза и фигура, сильная, но стройная и гибкая.
— О-о! Вот это скверно! А вы заранее не заказывали? Здесь всегда наплыв туристов.
— Я заказала, но… — Ее глаза наполнились слезами. — Я… Со мной еще никогда не случалось ничего страшнее! Ну, трудностей ожидать явно не следует.
— Так расскажите?
— Нет. Не могу.
— Отчего же? Если выговориться, всегда становится легче.
Пошли. Я напою вас чем-нибудь.
Он провел ее в примыкавшее к вестибюлю кафе, где официантка поздоровалась с ним, назвав его по имени.
— Что пьем? — спросил он, прикидывая, сколько времени потребуется, чтобы затащить ее в постель.
— Крюшон, пожалуйста.
— Срамом для остроты?
— Нет. Просто крюшон.
В его взгляде появилось удивление.
— Вы не пьете?
Она покачала головой.
— Накурите?
Она опять покачала головой.
Рискнуть? Не стоит. Да и что толку? Пожалуй, будет лучше обойтись и без шуточек. Слишком уж обычный заход.
— Ну, вот, — сказал он. — А теперь поговорим о том, что произошло с вами. Какой-нибудь подонок втянул вас в историю?
Сама не понимая почему, она ему доверилась. Взяла и доверилась.
И скоро уже рассказывала все с самого начала — с той минуты, как она приехала в Голливуд, до этой мерзкой сцены с Дафной полчаса назад.
— Я чувствую себя такой грязной, — сказала она тихо. — Вы можете представить себе, чтобы девушка была способна на такое?
Может ли он представить себе? Черт! Да если бы ему платили по доллару за всех цыпочек, которые развлекались друг с другом у него на глазах! Эта лисичка либо втирает ему очки, либо совсем уж невинная дурочка.
— У меня найдется кровать для вас, — заметил он вскользь.
Она мгновенно вспомнила, что он — мужчина. А мужчины хотят только одного.
— Спасибо, но нет.
Он не настаивал, только сказал мягко:
— Но ведь вам надо где-то устроиться на ночь.
— Нет. Не надо. Я поеду в аэропорт, чтобы с первым же рейсом улететь в Лос-Анджелес.
— Глупее не выдумаешь!
— Почему?
— А потому, деточка, что вы здесь — на одном из красивейших островов в мире, и я никуда вас не отпущу, пока лично не покажу его вам.
— Но…
Он прижал палец к ее губам.
— Никаких «но»… У меня есть друг — хозяин маленькой гостиницы. Мы найдем там номер для вас.
— Но…
— Заповедь первая, никогда не спорить с Дружком Бадди.
Три недели пронеслись как одна минута — Бадди сдержал слово и показал ей остров. И не только водил и возил ее по Гонолулу. Другой его друг, владелец туристического самолета, свозил их на Мануи, Линаи и Молокаи — по целому дню на каждом из островов. Они обследовали белые пустынные пляжи, коралловые рифы, где в прозрачной воде шныряли тропические рыбки, экзотически прекрасные, и потрясающий Райский парк.
Никогда еще Ангель не жила такой замечательной, такой полной жизнью. Бадди пробуждал в ней чувства, о которых она прежде и не подозревала. В уютном номере гостиницы его друга она каждое утро с тревожным нетерпением ждала, когда он заедет за ней. Несколько раз он начинал уговаривать ее провести ночь у него, и каждый раз она старательно объясняла, что она «не такая».
Он смеялся, когда она говорила так, но его смех не ослаблял ее решимости, хотя втайне она понимала, что хочет его. Она жаждала целиком отдаться его сильному крепкому телу. Когда он целовал ее на прощание, ей требовалась вся сила воли, чтобы оттолкнуть его.
Бадди пел в баре.
— На самом деле я актер, — объяснил он. — Но мне нужно было отдохнуть. Ну, я и уехал из Лос-Анджелеса сюда на несколько месяцев. В Голливуде я работал днем и ночью. Ну, понимаешь — фильмы, телевидение. Словом, все, что ни назови.
— Правда? — сказала она почтительно.
— Ну да. Разве ты меня не узнала в тот вечер?
Она покачала головой.
— Я редко смотрю телевизор.
— Хо! А я-то думал, что ты только поэтому и позволила мне заговорить с тобой. Я знаменитость, девочка!
Он только один раз разрешил ей прийти в бар, где работал. Она сидела у стойки и любовалась им, пока он пел «Мой путь», «Чикаго»и все прочее.
— Им тут нравится старье, — объяснил он с некоторым смущением. — Мой настоящий репертуар — эта Билли Джоел и рок. Но надо и о долларах думать.
Как-то, когда они расположились на тихом пляже, он лег на нее и начал целовать сильнее и торопливей, чем когда-либо прежде.
