— Тоже мне уик-энд! Не успел я туда приехать, как Сейди уже захотела, чтобы я вез ее обратно в Лос-Анджелес. Даже позагорать не довелось.
— Ты что, хочешь сказать, что на ночь там не оставался? — спросил Ферди.
— Нет.
Было видно, что Ферди удивлен.
— Э… Сейди тобой займется через минуту. Она говорит сейчас по телефону с Оливером Истерном.
— Ничего, подожду. — Бадди принялся расхаживать по приемной, внимательно разглядывая фотографии известных актеров, украшавшие стены, фотографии с автографами. Он задержался взглядом на фотографии звезды из телевизионной комедии, того самого, который сшивался вокруг Ангель на приеме в честь Джорджа Ланкастера.
— Этот хмырь тебе знаком? — спросил он.
— Фотографии незнакомцев я вряд ли буду развешивать, — отрубил Ферди. — Он клиент нашего агентства. Лично Сейди им, конечно, не занимается. У нас есть отдел телевидения.
— Можешь мне сделать одолжение?
— Смотря какое. Для любимых клиентов мадам готов на многое. Но наркотики не поставляю и не снабжаю представителями противоположного поля.
Бадди покатился со смеху.
— Будь у меня нужда в таком одолжении, ты последний, к кому бы я обратился.
— Большое спасибо, — оскорбился Ферди.
— Не хотел тебя обидеть. Видишь ли, я пытаюсь разыскать одну девушку. Она была на приеме в честь Ланкастера… может, как раз с этим придурком.
Он ткнул пальцем на фотографию.
— Как ее зовут?
Не мог же он взять и сказать — Ангель Хадсон.
— Точно не знаю. Может быть, Ангель. Она очень хорошенькая блондинка… просто красавица.
— Посмотрю, чем смогу помочь. Учитывая, что в Голливуде не так уж много ангелов!
В тот самый день, когда объявили, что Монтана Грей будет ставить «Людей улицы», Джордж Ланкастер от картины отказался. Он даже не стал оправдываться. Они с Памелой забрались в ее личный самолет и улетели, не оглянувшись, в Палм-Бич.
Джордж Кристи процитировал в «Голливуд рипортер» слова Памелы: «От Голливуда тошнит», но особым тактом Памела никогда и не отличалась.
Поначалу Оливер взбесился. Он видел, как спускают в сортир его сделку с кабельным телевидением. Потом он скоренько все прокрутил в голове, подсчитал, сколько сэкономит на том, что Джорджа Ланкастера в картине не будет, и решил, что в конце концов это не такая уж и катастрофа. Фильм вытянет на одном имени Джины. А он взял ее за полцены — к большому неудовольствию Сейди. Вдобавок Бадди Хадсон получит сущую ерунду, а то, что он платит Монтане, — просто анекдот.
Он решил особо раскрутить ту роль, которую будет играть Бадди Хадсон, чтобы привлечь к фильму внимание молодежи.
Как ни противно было ему хвалить Монтану, она и в самом деле сделала роскошное открытие — у этого парня большие возможности.
Теперь ему оставалось одно — проявив творческий подход, подобрать актера на освободившуюся роль Мака, которую он так и так хотел переделать, подсократить и перевести на второй план.
Кому нужен еще один Джордж Ланкастер? Только не Оливеру.
Ему нужен не очень дорогой актер с не очень громким именем, который не будет требовать невозможного гонорара.
Он счел, что Росс Конти может подойти, когда агент Конти Зак Шеффер позвонил и предложил его кандидатуру. Не то чтобы никого во всем городе больше не сыскать. Агенты обрывали телефон, наперебой предлагая своих актеров, но Оливеру нравился запах Росса Конти. Непривычная для него роль. Красавчик Конти играет обшарпанного старого полицейского, самая первая его приличная актерская работа — журналы будут в восторге. Он уже представил обложку «Пипл». Вдобавок Росс опять разводится, значит, и писать о нем будут больше. А флюиды между Россом и Джиной что-нибудь да значат. Всем известно, что Росс любитель сисек.
Сведи их вместе — и что получится?
Куда больше заголовков на первых полосах, вот что.
Да, Оливеру нравился аромат всего этого. Он любил сводить все воедино на последнем, завершающем этапе. Особенно если все шло так, как он замышлял.
Нийла Грея выписали из больницы через три недели после инфаркта. Только поехал он не домой, а в домик, взятый в аренду на берегу океана, и компанию ему составила личная сестра-сиделка.
Все устроила Монтана.
— Так будет лучше всего, — сказала она.
— А что же ты? — спросил он, чувствуя себя как человек, которого вырвали из объятий смерти — так оно, впрочем, и было.
— Постараюсь выбираться по уик-эндам, — неопределенно пообещала она.
Они не касались причин его инфаркта. Не было ни шумных ссор, ни обвинений. Но Нийл понимал — она знает и был готов на все, лишь бы ее удержать.
— Обещаешь? — спросил он, презирая в своем голосе умоляющие нотки.
— Постараюсь. Но картина и прочее… — отговаривалась она.
— Монтана… — начал он.
— Не хочу об этом говорить, — жестко заявила она. — Я еще не готова к разговору.
Итак, он сослан на берег океана с наказом отдыхать и поправляться, тогда как жена его сама ставит его картину… с Джиной Джермейн в главной роли, отчего все и вправду становится очень странным.
Ему хотелось спросить, почему она согласилась взять в фильм Джину, но он не мог себя заставить упомянуть имя этой женщины. Спроси он Монтану — сказала бы, что выбирала не она, а поскольку хотела ставить картину, то пришлось выполнять требования Оливера Истерна, иначе он бы взял другого режиссера. «Либо соглашайся, либо уходи, — сказал Оливер, получая от этого огромное удовольствие. — Но помни: если даешь согласие, то палки в колеса мне не вставляй. Главный я — говнюк будет командовать. Ясно?»
Безмозглый говнюк. Ведь как только съемки начнутся, он все возьмет в свои руки; каждому известно, что, как только заработает камера, режиссер берет продюсера за яйца и уже не выпускает.
С трудом верилось, что Оливер утвердил Джину. Но дело сделано, и тут ничего не изменишь, потому пришлось вызывать Джину в студию на встречу. Она решила: так или иначе, но она добьется, чтобы Джина сыграла по-божески.
— Я так расстроилась, когда узнала о Нийле, — выпалила Джина — глаза широко распахнуты, волосы белые, груди невероятные.
Монтана убила ее взглядом, которым все было сказано.
Потом убила словами:
— Мне надо, чтобы ты сбросила двадцать фунтов. Волосы у тебя неестественные, придется изменить. И никаких нарядов по особому заказу. Только из обычных магазинов. Что касается макияжа, то никаких накладных ресниц, никакой помады с глянцем, никаких теней.
Джина зло на нее посмотрела.
— Мне не нужна на экране Джина Джермейн, кинозвезда.
