— Если хочешь, — ответил он сердито. — Выбрось-ка мне свою одежду. Попробую подсушить.
Он пошел на кухню, включил электрический чайник, вернулся, подобрал с пола ее вещи и развесил их, на отопительной батарее, а потом извлек из шкафа широкий свитер и пару старых брюк, которые положил под дверью, чтобы она могла сразу их надеть.
Каким образом он, Леон Розмонт, допустил, чтобы в его ванной мылась шестнадцатилетняя проститутка? Черт! Быть ему всеобщим посмешищем, если кто-нибудь в участке прознает про это!
Она вышла сухая, чистая, нелепо тонущая в его одежде. Вода закипела, он налил кипятку в чашку, бросил в нее чай, два кубика сахара, протянул ей.
Она примостилась у кухонного стола и начала с удовольствием пить.
— Так что же мне с тобой делать? — спросил он.
— А вы позвольте мне лечь тут на диване. Как рассветет, я уйду, — ответила она сразу же.
— Нельзя.
— Почему?
Он взвесил положение. Единственное, что он мог бы сделать, это отвезти ее в участок. Значит, надо будет заставить ее одеться и пойти с ним. А дождь льет, и бедную девочку запрут до утра в камере, и одно только заполнение документов…
Внезапно он принял решение. К черту! Пусть переночует у него на диване, и утром он отвезет ее к подруге, чтобы убедиться, что хоть на этот раз она не соврала. Где-то в глубине его сознания предостерегающий голос сказал: «Плохо придумано!», но он только отмахнулся, принес запасное одеяло с подушкой и оставил ее устраиваться. Он закрыл дверь спальни, лег в постель, прочел две главы романа Джозефа Уэмбо и заснул.
Гроза разразилась около половины четвертого. Слепящие зигзаги молний, басистые раскаты грома. Леон продолжал спать, ничего не сознавая.
Джой проснулась сразу же, замотала нагое тело поплотнее в одеяло и вся затряслась. Яркие вспышки молний, грохот грома ввергли ее в ужас.
Она спрыгнула с дивана и кинулась в спальню Леона. Он лежал на спине и храпел, отгороженный сном от всего вокруг.
Тихонько приподняв край одеяла, Джой заползла внутрь. Он не шелохнулся. Она прижалась к нему, черпая успокоение в массивности его тела. Он пошевелился, застонал во сне и что-то пробормотал.
— Ты не спишь? — шепнула она, прилегая к его спине, и заскользила ладошками по его груди.
Он опять замер, хрипло всхрапывая.
Она перебирала густые курчавые волосы у него на груди, ища соски. По опыту она знала, что мужчину, играя его сосками, можно возбудить не хуже, чем женщину. Вот один. А вот и второй. Кончики ее маленьких коротких пальцев принялись за дело. Соски у него скоро отвердели.
Она скользнула ладонями ниже, нашла отверстие в пижамных штанах, запустила туда пальцы и ухватила его набухший член.
Очень осторожно она начала скользить по нему ладонями вверх-вниз, вверх-вниз. Медленные ритмичные движения исторгли у него негромкий стон удовольствия, но он не проснулся.
Она ухмылялась, забыв про грозу, целиком поглощенная задачей довести его до оргазма, не разбудив.
— У тебя тут такой хорошенький Джонни, — ободряюще шептала она ему на ухо. — Просто лапушка… Ну же, ковбой, подари мне то, что у тебя есть… Отдай все мамочке… Отдай мне все твое молочко…
О, она знала, какие слова они любят слушать, еще как знала!
И все было так легко. Он кончил быстро, забрызгав простыню пульсирующими струйками спермы. Она прильнула к его спине и заснула.
Когда Джой проснулась, уже занялась заря, а гроза у мчалась бесследно. Рядом с ней довольно похрапывал Леон. А что? Она же дала ему то, чего он хотел. Чего хотят все мужчины. Изображал из себя заботливого папашу, а оказался просто мужчиной. И ему все равно, что бы с ней ни случилось.
Очень осторожно она выбралась из-под одеяла и, косясь одним глазом на его спящую фигуру, проверила содержимое бумажника на комоде. Ого! Триста девятнадцать долларов. Она схватила деньги, забрала свои монатки из кухни, быстренько оделась и бесшумно выбралась из квартиры.
Милли Розмонт проклинала день, когда капитан Лакост разрешил Леону забрать домой папку с делом Эндрюса. Уже две с половиной недели он каждый вечер запирался в своем тесном кабинете, где на столе было разложено содержимое чертовой папки. И просиживал там часами, не делая почти никаких пометок в своем драгоценном блокноте. Она каждое утро проверяла его мусорную корзинку, но находила только страницы с загадочными; «Почему? Где он теперь? Когда он снова убьет?»
Милли решила, что настало время объясниться. Она вошла в кабинет с чашкой кофе и бутербродом.
— Леон! — сказала она резко. — Можно с тобой поговорить?
Он снял тяжелые очки для чтения, потер переносицу толстого носа и посмотрел на нее.
— Если тебе нельзя, то кому можно?
Она поставила чашку и тарелку с бутербродом на стол и поглядела на него очень серьезно.
— Это дело превращается у тебя в манию, что мне очень не нравится.
Он посмотрел на жену с сочувствием и попытался встать на ее точку зрения. Лучше бы объяснить ей все, рассказать, почему он ощущает свою личную ответственность. Но этого сделать он был не в силах. Слишком неловко, слишком стыдно.
Он потянулся, ощущая, как устали его плечи и затекла шея.
— Если ты не хочешь, чтобы я продолжал…
Она беспомощно развела руками.
— Вопрос не в том, чего хочу или не хочу я, а в том, что лучше для тебя.
— Для меня, — медленно сказал он, — лучше разобраться с этим делом.
— То есть как это — разобраться? — сердито повторила она. — Всем известно, кто убил. Сын, и ты это знаешь. И еще ты знаешь, что его обязательно арестуют за что-нибудь еще. Так всегда бывает. Ты мне сам говорил.
Он отхлебнул горячий кофе.
— Я должен выяснить почему, Милли. Мне необходимо это узнать.
— А о чем я говорю? У тебя это навязчивая идея. И не слишком здоровая. — Несколько секунд она смотрела на него, потом повернулась и вышла из комнаты.
Он куснул бутерброд, запил кофе и взял блокнот. «Где родился Дек Эндрюс? — написал он. — В какой больнице? В каком городе? Дата его рождения?»
Возможно, никакой роли это не играло. И все-таки…
В бумагах Эндрюсов не было ничего, что имело бы отношение к их жизни до приезда в Филадельфию двадцать с лишним лет назад. Ни брачного свидетельства, ни метрик, ни писем от родных — никаких указаний, откуда они приехали.
Это тревожило Леона. Почему, ну почему никаких следов их прошлого? Они прятались от кого-то или от чего-то? Дек узнал то, чего ему не следовало знать?
Уже идея.
Аккуратным почерком Леон написал: «Провести компьютерную проверку Уиллиса и Уинифред Эндрюс».
Почему бы и нет? Вреда не будет.
