Ангель посмотрела на него холодным взглядом. Волосы всклокочены, глаза покраснели, красивое лицо лоснится потом, и пахнет от него отвратительно.
— А мои вещи? — спросила она, изнывая от усталости и разочарования. — Наши чемоданы так и остались в машине.
— Шелл одолжит тебе все, что понадобится, верно, Шелл?
Кудрявая девушка кивнула.
— А если ты перестанешь называть меня Шелл, так я даже накормлю ее завтраком.
Бадди ухмыльнулся, чуть-чуть пошатнувшись.
— Благодарю вас, Шелли, и помяну вас в моем завещании.
Она ухмыльнулась в ответ и ласково потрепала его по щеке — жест, который Ангель не преминула заметить.
— Идем, Ангелочек, — сказала Шелли. — Тебе у меня понравится — даже еще теснее, чем в этой дыре. — Она неопределенно помахала Рэнди, который валялся поперек кровати.
— Рада была познакомиться. Спас ибо за винцо.
Он тоже помахал, хотя рука не очень его слушалась.
— Рад был познакомиться, соседка. Хорошая травка. Когда у тебя будет что продать, я покупаю. Травка. Кокаин. Таблеточки.
Только назовите, я мужчина для вас.
— Да уж, мужчина! — заплетающимся языком пробормотал Бадди.
Шелли ухмыльнулась.
— Спокойной вам ночи.
Ангель молча последовала за ней вверх по двум маршам внешней лестницы. Глаза ей жгли слезы, гнев жег язык. Она редко сердилась, но уж если выходила из себя, Мадонна превращалась в тигра.
Они остановились перед квартирой Шелли, и она долго нашаривала ключ. Потом распахнула дверь и сказала:
— Входи в рай, Ангелочек. Самый вонючий клоповник во всем Голливуде.
— Еще шампанского, миссис Конти? — спросил молоденький официант.
Элейн кивнула, смутно недоумевая, откуда ему известна ее фамилия.
А почему бы и нет? Я же тоже знаменитость. Супруга кинозвезды. И скоро эта кинозвезда, трахаясь направо и налево, вернется на самый верх.
Черт! А она пьяна. Но знает это. И, к счастью, не раскисла, а наоборот.
Она осторожно наклонила свой бокал, и марочный «Дом Периньон» тонкой ровной струйкой оросил траву.
Она сидела в белом парусиновом кресле с еще тридцатью шестью женщинами (после завтрака она их пересчитала). И вместе со всеми ними изнывала от скуки, слушая бывшего детектива, который смахивал на недоношенного медведя и говорил с красноречием боксера, недавно обретшего Бога. Но только он обрел «Мейс»— во всяком случае, так казалось. И он расписывал эту дрянь, не упуская ни единой подробности.
«Мне надо посикать», — решила она и покосилась на Мэрли, чье выражение маскировалось лиловым козырьком в тон ее пятисотдолларовому жакету Анны Клайн. Элейн знала цену с такой точностью, потому что отвергла его, подбирая себе идеальный костюм.
— Мне нужно в туалет, — шепнула она.
— Так иди, кто тебе мешает, — шепнула Мэрли.
Она встала, перехватила неодобрительный взгляд Биби, изобразила отчаяние и быстро ушла в дом.
Официантка, набившая рот дорогим шоколадом, виновато подпрыгнула. Элейн пронеслась мимо в розовую с золотом уборную. И ни с того ни с сего вспомнила Карен. Она же говорила, что приедет. Так где же она?
Может, внезапное озарение подсказало ей, что это будет самый нудный завтрак года?
Оглядев себя в зеркале, Элейн поспешила вернуться на свое место. Снова сидя в кресле, она, однако, решила, что считать завтрак полной потерей времени никак не следует. Самый факт, что она приглашена, уже плюс. И двойным плюсом была возможность сказать Сейди Ласаль таким само собой разумеющимся тоном: «Я так хочу, чтобы вы были на моем маленьком вечере, который я устраиваю для Джорджа и Памелы Ланкастер».
Подобное приглашение не могла отклонить даже Сейди Ласаль.
И она кивнула, сказала: «Конечно»— и даже изобразила улыбку.
Росс будет в восторге. Ведь, оказавшись у него в доме, эта баба уже не сможет его игнорировать. Мэрли легонько всхрапнула. Заснула под защитой своего козырька! Элейн быстро толкнула ее локтем.
— А! — сказала Мэрли, вздрогнув.
— И где ты провела прошлую ночь? — шепнула Элейн.
Мэрли хихикнула.
— Приходила в себя после ночи с пятницы на субботу. Рэнди неутомим.
Элейн улыбнулась и прикинула, не завести ли и ей молодого любовника. Какая ирония! Она ведь замужем за самым мощным членом Голливуда и подумывает о любовнике. Ну разве кто-то еще способен с ним помериться?
Она чуть не рассмеялась вслух.
— А ты никогда не думал о том, чтобы развестись с Элейн? — спросила Карен, оседлав его. Ее колени атлетически сжимали его бедра, а соблазнительные соски дразняще поднимались и опускались возле его рта.
Он был так удивлен, что ничего не ответил. По его правилам всякие разговоры в процессе были табу. Он закряхтел.
— Так как же? — не отступала Карен. Ее мышцы работали идеально. И чего она не заткнется?
— Развод слишком дорог, — пропыхтел он.
Она извернулась на его теле и свела ноги.
Он одобрительно застонал. Эта девочка знала штучки, которых даже он никогда прежде не пробовал. Она стискивала его всеми мышцами, доводила до исступления.
— Ты разведешься с ней, если я попрошу?
Он пропустил вопрос мимо ушей, отдаваясь бесценным секундам перед оргазмом.
— Пошевелись! — взмолился он. — Я кончаю.
В ответ она сжала мышцы еще сильнее и начала вращать торс, пока не довела себя до готовности. Он взорвался — и она с ним.
Сунув напряженные соски ему в рот, вцепившись ему в волосы и сдвинув ноги так плотно, что у него возникло ощущение, будто сперму из него высасывают.
— Осторожнее с волосами! — взвизгнул он.
— Клала я на твои волосы! — крикнула она в ответ.
Они разделили последний бешеный экстаз.
— Господи боже ты мой! — прохрипел он. — Лучше тебя не бывает.
Она медленно сползла с него, нагнулась к тумбочке и закурила сигареты для них обоих.
— Знаешь, сколько у меня денег? — спросила она.
Всю его кожу пощипывало. Черт, как будто ему снова семнадцать!
— Так сколько?
— Хватит, чтобы для начала откупиться от Элейн. А когда папочка скончается, то и вообще не сосчитать.
Блестяще! Джордж Ланкастер старше него всего на двадцать лет.
— Что ты говоришь?
Она глубоко затянулась.
— Что из нас с тобой выйдет отличная пара.
Он засмеялся, не слишком убедительно — такой поворот разговора его вовсе не обрадовал.
