Элейн заторопилась принять дорогих гостей.
Коко умел так положить косметику, что даже Ангель сделал еще красивее.
— А я и не знала, что ты такой искусник! — воскликнула она, разглядывая себя в зеркале.
— С тобой, греза моя, это легко.
Вид у нее был изысканный. Волосы спереди он убрал наверх, открыв лицо, остальные мягко ниспадали ей на плечи. Легкими мазками грима золотистого оттенка он подчеркнул безукоризненность ее кожи. Золото искрилось на скулах, веках, даже чуточку на губах. Глазам ее Коко придал особую выразительность, подкрасив длинные ресницы густой коричневой тушью и наложив под бровями розовую тень в смеси с бронзовой. Было эффектно, но не броско.
На ней была черная юбка, к которой он подобрал простую белую блузку со спущенными плечами и белый кружевной галстучек.
— Гм… — Он отступил назад, внимательно ее разглядывая. — Дивно!
Зазвонил телефон. То был шофер миссис Лидерман.
— Я так нервничаю… — Она заметалась. — Ты уверен, что мне надо ехать?
Он расцеловал ее в обе щеки.
— Повеселись от души, греза моя. За нас обоих.
— Закуски, Лина, — прошипела Элейн через дверь на кухню. — Подавать нужно быстрее. Позаботься.
Лина кивнула. Она не ушла, хотя и грозилась. Напротив, она и ее подружки надели чистые черные платья и белые фартуки с оборочками и прислуживали гостям как миленькие. Когда миссис Конти бывала дома, все шло как по маслу и Лине не надо было ни за что отвечать. Вот так ей нравилось. К тому же прошел слух, что ждут в гости Эрика Эстраду, а только от упоминания его имени у нее наворачивались на глаза слезы.
Элейн поцеловала Бриджит и Дэвида Хейдисона, помахала рукой Дайан Кэннон, крепко пожала руку Райану О'Нилу и двинулась в сторону Сейди Ласаль, которая только что вошла в дверь.
Росса нигде не было. В последний раз она видела его, когда он болтал с Адамом Саттоном и Роджером Муром, а теперь его и след простыл.
— Вот черт! — пробормотала она. Когда нужно, его никогда не бывает поблизости… — Здравствуйте, Сейди, — захлебывалась она. — Ну, разве не прелестно вы выглядите? Проходите… вы, конечно, всех тут знаете.
— Опаздываешь, Бадди, — сухо заметила Фрэнсис Кавендиш, открыв дверь своей испанской гасиенды, и сразу же захлопнула ее за собой.
— Кошмар! Вот это и есть твоя машина? — Она мельком взглянула на его древний «Понтиак», припаркованный на улице. — В нем мы просто не можем подъехать.
— Почему же? — язвительно спросил он.
— О боже! Неужели непонятно?
— Мне и на такой хорошо, Фрэнси.
— И не зови меня Фрэнси, — сказала она. — Поедем в моей.
Стой здесь, я схожу за ключами.
Она решительно вернулась в дом, а он угрюмо топтался на тротуаре.
Скоро она появилась, и он заметил, что по такому случаю она раскопала очки в оправе из бриллиантов. Интересно, была ли она когда-нибудь замужем? — спрашивал он себя. Молва зачисляла ее в лесбиянки, однако никто из юных актрисочек еще никогда не жаловался на то, что Фрэнси требовала свободного доступа к их сокровищам.
Она вручила ему ключи от машины, оказавшейся здоровенным и очень старым «Мерседесом», и они поехали.
— Это Ангель, — сообщала миссис Лидерман всякому, кто хотел слушать. — Телепатией она внушила Фруи, чтобы собачка вернулась. Ну, разве не умница?
— Кому-кому? — переспросил высокий тощий мужчина. Вид у него был такой, как будто под нос ему постоянно совали что-то вонючее.
— Фруи. Моему пудельку.
Миссис Лидерман, наряженная в фиолетовую тафту, уверенно бренчала громадными бриллиантами. В сравнении с ними изумруды Биби Саттон смотрелись довольно заурядно.
— Кто эта женщина? — с завистью спросила Биби.
— Не знаю, — ответила Элейн. — Ее, верно, пригласила Памела.
— А где они сами-то — Джордж и Памела? — Биби с неодобрением покачала головой. — Уж очень они запаздывают, пусик. Почетные гости должны приезжать первыми.
Элейн и сама это прекрасно знала; незачем было Биби ей об этом напоминать.
— Они уже едут, — вспыхнула Элейн, отчаянно надеясь, что так оно и есть на самом деле.
Монтана стрелой промчалась по аллее на своем «Фольксвагене»и теперь ждала, пока из стоявшего перед ней серебристого «Кадиллака»— лимузина необычайной длины — выбирались пассажиры.
Более удачного времени она выбрать бы не могла… или более неудачного? Из «Кадиллака» вылезали Джордж Ланкастер и Памела Лондон.
Ну, она-то не будет отсиживаться в машине и ждать, когда те пройдут в дом. Она стремглав выскочила из «Фольксвагена»и подошла прямо к Настоящему мужчине и к Денежной жене.
— Как дела, Джордж? — справилась она ласково. — Умираю от жажды. Не дашь ли мне чего-нибудь выпить?
Ровно в восемь «Трио Дзанкусси» заиграло приятную негромкую музыку. Росс, который совсем неплохо справлялся со своими обязанностями, переходя от одного гостя к другому, воспользовался случаем и тихонько улизнул на кухню, где каждый был занят своим делом, и набил полный рот закусками.
Элейн была тут как тут.
— Где тебя носит? — зашипела она. — Только что приехали Памела с Джорджем, а Сейди Ласаль уже двадцать минут как, здесь. Тебя не слишком затруднит, если ты выйдешь на люди?
Или ты намерен весь вечер проторчать на кухне?
— Я разговаривал с Кордобами, Лейзерами и Уайлдерами.
Что еще тебе от меня надо? Крови? — обиженно ответствовал он.
— Я бы хотела, чтобы ты встретил почетных гостей, если тебя это не слишком затруднит.
Они свирепо уставились друг на друга. Оба пытались сосредоточить все внимание на приеме. Обоих донимали личные заботы.
— Ладно, — сказал наконец Росс. — Пойду лизать задницы.
А если тебе, Элейн, пройтись по комнате, то, может, удастся стибрить пару кошельков.
— А это Ангель, — говорила миссис Лидерман Памеле Лондон. — Она спасла Фруи.
— Боже, Эсси! — вздохнула Памела. — Ты по-прежнему держишь эту богомерзкую псину, ту самую, которая мне в Нью-Йорке загадила всю квартиру?
— Фруи тринадцать лет, — с гордостью поведала миссис Лидерман. — Это девяносто один на человеческие годы. Для девяностооднолетней она как щеночек.
Памела пристально разглядывала Ангель. Девушка была слишком уж красива, но совсем не похожа на заурядную юную хищницу.
— Ну, и как же вы спасли Фруи? — спросила она мягко. — Я даже и не знаю, милая, награждать вас за это надо или расстреливать. Собачонка эта — избалованная маленькая дармоедка, что изуродовала один из моих персидских ковров.
