– Я рада, что ты приехала, – сказала Эвита. Они сидели в комнате со стеклянными стенами и множеством цветов и смотрели на бассейн. – Что ты будешь делать, когда уедешь домой?
Дорис покачала головой:
– Не знаю. Может быть, поеду в Европу. Хочешь поехать со мной?
– Я не могу строить планы.
– Конечно, – она коснулась руки Эвиты и ласково пожала ее. – Но когда сможешь…
Эвита разрешила Дорис задержать свою руку. Она успокаивает… Заставляет забыть…
– Почему бы тебе не прилечь? – спросила Дорис – Ты, должно быть, устала?
Эвита кивнула. Она действительно устала. Врач дает ей успокаивающие. Очень сильную дозу.
Дорис повела ее в спальню.
– Джордж сказал, что придет поздно, – сказала она, – и попросил меня остаться с тобой.
– Это необязательно, – запротестовала Эвита.
– Знаю, но мне бы хотелось. Мы подруги. Я хочу помочь. Повернись, я расстегну тебе платье.
Эвита подчинилась. Она знала, что произойдет, но была не в силах остановить это… Да и не хотела…
Платье соскользнуло и упало на пол. Она шагнула к постели. Эвита закрыла глаза и ждала, когда присоединится Дорис. Долго ждать не пришлось.
– Хочешь слетать в Рио? – спросил Коди.
– Нет. Чем это поможет? – ответила Линда.
– Может, лучше быть ближе к месту событий?
– А ты поедешь?
– Если захочешь.
– Я не могу есть, – Линда оттолкнула тарелку с салатом и оглядела ресторан. – Посмотри, как они жуют. И всем плевать.
– Они, наверное, не знают ни Даллас, ни Эла.
– Почему ты всегда называешь Даллас и Эла? – взорвалась Линда. – Поль тоже в самолете. И Эван. И Берни. И другие люди. Ты следуешь дурным традициям телевидения, там говорят только о Даллас и Эле, как будто никого другого с ними нет.
– Не злись, я знаю, что ты чувствуешь… Линда понимала, что виновата.
– Извини, Коди, я не должна срывать на тебе свои чувства. Все из-за неизвестности… Это ужасно. Лучше бы они умерли. Если бы самолет разбился, и их нашли, то мы бы хоть знали точно, – она дотронулась до руки Коди. – Я хотела сказать совсем не это. Просто все смешалось, спуталось. Ты знаешь, что я зарабатываю сейчас больше денег, чем когда-нибудь? Фотографии Даллас распродаются мгновенно, так же как и снимки Эла. Неприятно делать на этом деньги.
– Так всегда бывает.
– Боже, Коди, неужели мы ничего не можем сделать? Нельзя просто сидеть здесь.
– Мы можем поехать в Рио. Скажи, и я тут же куплю билеты.
– Не знаю… А что ты думаешь?
– Думаю, нам надо ехать.
– Ты прав, давай поедем: Но только я хочу сама оплатить билет. Понятно?
– Как знаешь.
Вместе с полицией Джордж пошел в бедную однокомнатную квартиру Нино. Обе девушки снабдили их адресом.
Полицейские снимали отпечатки пальцев и добывали новую информацию. После Нино в квартире остались лишь разбитые темные очки и грязная майка. Запущенная комната ничего нового не таила. Разбитая пепельница с окурками. Женские шпильки на грязной простыне. Под кроватью нашли золотую сережку. Просто золотое кольцо, которое вдевается в ухо. Такое носила Кристина.
– Это принадлежит вашей дочери? – спросил шеф полиции. Джордж заколебался, разглядывая серьгу. Он был убежден, что она принадлежит Кристине, но вслух сказал:
– Не знаю, не уверен.
Как он может признаться, что его дочь бывала в этой грязной маленькой комнате? Невозможно представить, что она лежала на этой отвратительной постели.
– Может, вы спросите у жены? – сказал шеф полиции.
– Хорошо, – согласился Джордж. – Разве важно, чья это сережка? Нужно найти Кристину.
Ему необходимо знать, жива она или мертва.
Глава 70
Воскресная ночь прошла страшно.
Никто не спал из-за криков и стонов Нино. Но и этим не обошлось, потому что перед рассветом начался дождь. Тропический ливень заливал разбитые окна.
Поужинали икрой, черешней и шампанским. Но желудки словно не принимали пищу, и туалет был постоянно занят. Поскольку смыв не работал, из крошечной ванной доносился отвратительный запах.
– Мы все заболеем, – сказала Даллас Элу. – Нельзя было использовать ванну.
– А что оставалось делать? Каждый раз спрыгивать с самолета?
– Эл, нужно посмотреть правде в глаза. Я думаю, что никто нас здесь не найдет.
– Я же сказал тебе, что завтра поищу останки самолета. Если повезет, мы найдем радио. Если бы нам не пришлось тащить Кристину и Нино, я бы нашел его сегодня.
– А если не найдешь? Если радио не работает?
– Тогда и будем думать.
– Мы пробыли здесь два дня и видели только один пролетевший самолет. Не думаю, что нас ищут, во всяком случае, здесь. Нужно попытаться выбраться из джунглей самим.
– Ты шутишь? – сухо спросил он.
– Нет. Это наша единственная надежда. Если мы останемся здесь, то все умрем.
– Не стоит беспокоиться заранее, ведь радио могло уцелеть.
– Мы теряем время.
Эл застонал и схватился за живот:
– Боже, напомни мне никогда больше не есть икры.
– Ты не хочешь слушать меня…
– А ты знаешь, о чем говоришь?
– Я стараюсь объяснить тебе. Я никогда нигде не училась, но многое знаю о животных и о том, как выжить. Нам нужно найти воду… реку. Если мы пойдем по течению, то обязательно придем к людям.
– Поговорим об этом завтра.
– Мы слабеем. Нужно выходить отсюда как можно скорее.
– А как же другие?
– Мы пойдем за помощью и пришлем спасателей.
– Ты шутишь. Они и пяти минут не протянут без нас. Даллас вздохнула:
– С каких пор ты начал думать о других?
– С тех пор, как нашел тебя.
К утру дождь усилился. Эл расставил всю посуду, чтобы собрать воду, и заставил всех вымыться.
– Черт, я всегда ненавидел утро понедельника, – жаловался Берии, когда Даллас промывала ему рану. Она начала заживать. Кожа сморщилась и затянулась.
Нога Кетти выглядела ужасно, и Даллас уже не сомневалась, что ее придется ампутировать, но здесь это было невозможно. У них даже не было большого ножа. Единственное лечение против гангрены – ампутация. Кетти почти не открывала глаза.
– Что делать? – прошептала Даллас Элу.
– Мы ничего не можем, даже если отрезать ногу, она все равно умрет.
