— Не хочешь передать это все полиции? И пусть разбираются?
— Это не вариант, — сказал Макс и гуднул блондинке в «Вольво», вздумавшей его подрезать.
— Не вариант? — переспросил Крис.
— Пойми, Крис, я должен оградить ребенка.
— Макс, даже не знаю, что сказать. Ты что, сам будешь этого Владимира ловить? Что-то я не замечал за тобой талантов Брюса Уиллиса.
— Понятия не имею, что буду делать. Но я уверен, что надо подождать, и Владимир объявится и снова будет требовать денег, и вот тогда-то я обращусь в полицию или ФБР.
— Знаешь, — задумчиво проговорил Крис, — я одной вещи понять не могу… Может, ты мне объяснишь?
— Что именно?
— Сейчас ты не можешь им рассказать, что знаешь. А когда он явится и потребует от тебя еще денег, тогда сможешь?
— Вот именно!
— А какая разница? Пресса в любом случае будет вонять.
— Знаю. Но мне нужно пару дней, чтобы собраться с мыслями и все обдумать.
Крис пожал плечами. Макс не слушал его советов, он затеял опасную игру, и Крис не имел желания в ней участвовать.
— Ну раз ты знаешь, что делаешь… — протянул Крис, которому больше всего на свете хотелось сейчас очутиться где-нибудь подальше отсюда и укрыться от всех свалившихся на него проблем, своих и чужих.
— Пока не знаю, — признался Макс, — но скоро буду знать.
Среди фотографов Антонио слыл личностью легендарной. Он снимал Ричарда Аведона, Дэвида Бейли и Хельмута Ньютона. Чудаковатый семидесятилетний итальянец кинулся обнимать Джанну, как возлюбленную после долгой разлуки, осыпал ее комплиментами и двусмысленными намеками. Он был небольшого роста, аккуратный, щупленький, тщательно одет и причесан и отличался крайней требовательностью по отношению к своим многочисленным помощникам. Работал он только под настроение, и его ранние работы украшали ведущие фотогалереи мира и продавались за многие тысячи долларов.
Не обращая никакого внимания на Джета, он проводил Джанну в гримерную, не переставая говорить по-итальянски о том, как ее красота расцветает с каждым годом все больше и больше.
Джанна была на седьмом небе.
— Ты с ним спала? — спросил Джет, когда его усадили в соседнее кресло и тоже стали гримировать.
Джанна загадочно улыбнулась, что означало безусловное «да».
— Поверить не могу! — возмутился Джет, окидывая ее оценивающим взглядом. — Он же тебе в дедушки годится!
— Мне было пятнадцать, — ответила Джанна. — Моя первая обложка для итальянского «Вог». Антонио был такой знаменитый и такой обворожительный, что устоять не было сил.
— Обворожительный! — фыркнул Джет. — Не могу себе представить!
— Он потрясающий, carino. Сам увидишь.
— Да уж… Пока что я только вижу, как он облизывается, глядя на тебя. Чувствую, денек выдастся на славу.
— Ревнуешь? — удивилась Джанна, откровенно получая удовольствие от происходящего.
— Спятила? Ревновать к этому старцу?
— Обожаю, когда в тебе просыпаются собственнические чувства, carino, — промурлыкала Джанна, гладя его по ноге. — Ты у меня такой страстный!
Он не чувствовал никакой страсти. Он был на взводе и в каком-то замешательстве. Все мысли — только об Эми, а вот, пожалуйста, говорит с Джанной о какой-то ревности. Если бы она только знала правду!
— Папа! — Лулу с радостным криком бросилась к отцу. — Мой папа пришел!
— А меня? — жалобно спросил Крис. — Даже не обнимешь дядю?
Девочка улыбнулась, наслаждаясь тем, что вновь оказалась в центре внимания.
— Ладно, Лулу тебя тоже обнимет. — Она лукаво улыбнулась.
— Ты себя хорошо вела? — спросил Макс.
— Очень хорошо, — заверила Эми.
— Поедем домой! — заявила Лулу, дергая отца за рукав. — Сейчас!
— Уже едем, — пообещал Макс и беззвучно поблагодарил Эми, которая пошла провожать их до дверей.
— А Джет себя тоже хорошо вел? — спросил Крис и тут же пожалел: Эми зарделась, и он понял, что она догадалась, что ему все известно. Вот досада! Так промахнуться!
— Я тебе потом позвоню, — сказал Макс, не замечая смущения невесты.
Лулу выбежала из квартиры, и не подумав попрощаться с Эми. Впрочем, Эми не обратила на это внимания, она была счастлива остаться одной.
С какого же момента все пошло не так? Ну да, конечно, с того самого, как она переспала с братом Макса. А Крис, похоже, все знает. Как он на нее посмотрел, когда спросил: «Джет себя тоже хорошо вел?» Ясно, что знает. Позор-то какой! А вдруг он Максу расскажет?
Это невозможно. А если возможно?
Ну вот, появилась еще одна забота.
Леди Джейн Бэнтли сидела у себя в спальне в раздумьях о будущем. Адвокат сработал быстро, и это хорошо. Зато добытая ею информация… Теперь она знает слишком много тайн Реда Даймонда, причем сама ему об этом сказала, а надо было бы сперва убраться подальше из его дома. Он человек опасный, уж ей-то это было хорошо известно.
Но и это не выход: уберись она, и Ред ни за что не выплатит ей тех денег, какие она требует. А после шести с лишним лет, прожитых с Редом Даймондом, она заработала каждый цент потом и кровью.
Конечно, тридцать пять миллионов — большие деньги. Но за жизнь с Редом Даймондом можно потребовать миллиарды. Она заслужила солидные отступные — она потратила на него годы.
Адвокат посоветовал ей не беспокоиться.
— Он ничего не может вам сделать, — сказал он. — И выставить на улицу не может, так что оставайтесь в доме, никуда не съезжайте.
Легко ему говорить! Не он же терпит беспрестанные вторжения Реда Даймонда, сопровождающиеся потоком оскорблений. Один раз она попробовала запереться, но вышло еще хуже. Он начал барабанить в дверь своей тростью со стальным наконечником и орать мерзости.
На крик сбежались Дайан, кухарка Мей и две горничных. Ред сердито замахнулся на них клюкой, и они скрылись с глаз.
В конце концов леди Джейн отперла дверь и оказалась под градом еще более грубых оскорблений.
Пока это только словесные оскорбления, она еще согласна потерпеть. Если же он зайдет дальше, она вызовет полицию, и вряд ли Реду это понравится. Особенно сейчас, когда вся пресса кричит об убийстве бывшей жены Макса — женщины, которая всегда была неприятна леди Джейн.
Марина Даймонд была лживая и честолюбивая особа, к тому же русская. Без роду и племени, а для леди Джейн Бэнтли люди, которые лезут из грязи в князи, просто не существуют.
Эми опоздала на фотосессию. У входа в студию стоял Найджел с сигаретой в зубах.
— Увидишь эту парочку — закачаешься! — мечтательно произнес он, пуская ровные колечки дыма. — Никогда еще наши шмотки так классно не смотрелись. Мужская коллекция выглядит божественно. Шик и простота. Очень по-итальянски. А Джет… О, боже! — Он перевел дух. — Ой, что это я, прости меня, дорогуша, я все о моде да о моде, а ты, бедняжка…
