Но мало кто знал, что у этого преуспевающего адвоката такие огромные карточные долги.
Он отложил журнал, закрыл глаза и попытался собраться с мыслями. Он рассчитывал, эта поездка поможет ему решить навалившиеся проблемы. То, что его призвал в Нью-Йорк папаша-миллиардер, позволяло надеяться на счастливый поворот.
Скоро он узнает, что у Реда на уме. Он уже места себе не находил от нетерпения.
— Папа так не думает, — утешала Оливия.
В детстве эти слова Крис слышал от матери чуть не каждый день. Может, она и верила тому, что говорит, но с того дня, как Крис начал соображать, он понял, что Ред Даймонд всегда говорит то, что думает. Для Реда недомолвок и экивоков не существовало.
Главное было не попадаться ему под руку, что удавалось не всегда, в чем неоднократно убеждался Крис.
Отец был скор на расправу. Стоило кому-то из сыновей провиниться — и мгновенно следовала порка. При этом Ред свято верил в эффективность физического наказания, по его мнению, это был лучший метод воспитания. И, судя по всему, от собственноручного его исполнения он получал огромное удовольствие.
Как-то раз Крис, которому тогда было девять лет, ненароком умял коробку конфет, обнаруженную у отца на тумбочке. Откуда ему было знать, что это особенные конфеты, вручную изготовленные специально для его отца именитым бельгийским шоколадным мастером и доставленные в Америку на частном самолете?
Исчезновение конфет Реда взбесило. Его свирепый рык был слышен во всем доме.
— Кто, черт возьми, сожрал мои конфеты? — кричал он, а Оливия пыталась его успокоить. Крис в испуге прятался за дверью.
Повариха Мей поспешила заверить хозяина, что с радостью изготовит для него новые конфеты.
— Совсем спятила? — рявкнул Ред. — Это же шоколад ручной работы! Не твоя поганая стряпня, дура!
Бросив на хозяина недоуменный взгляд, Мей с бурчанием поспешила удалиться на кухню.
— Где Крис? — бушевал Ред. — Где этот негодник?
— Я уверена, он тут ни при чем, — сказала Оливия, как всегда, защищая сына.
— Ах, она уверена! Только послушайте! — передразнил Ред.
— Я тебе новые закажу, — предложила Оливия. — Я могу…
Хлоп! Крис услышал, как отец ударил мать, не раздумывая, бросился в комнату и повис на отце.
— Ха! — развернулся Ред, стряхивая мальчишку. — У него, оказывается, есть характер! Не ожидал!
На какой-то миг Крис ощутил прилив гордости. В кои-то веки отец его похвалил.
Но радость была быстротечной. Порка продолжалась вдвое дольше обычного. Отец не жалел сил и избил его в кровь.
Неделю Крис не мог сидеть. Но зато он доказал отцу, что у него есть воля. А это здорово. Несмотря на свой юный возраст, это он уже понимал.
Спустя год родители развелись.
Глава 3
Нэнси Скотт-Саймон нужно было все проверить и перепроверить. На свадьбе ее дочери Эми все должно быть высший класс, а если кто напортачит — пусть пеняет на себя!
Нэнси была худенькая, хрупкая на вид женщина, с узким лицом и забранными в тугой узел черными волосами. Она носила костюмы от Оскара де ла Ренты, сумочки от Феррагамо, туфли от Гуччи и вечерние платья от Валентине Еще она любила старинные драгоценности, доставшиеся ей от матери, бабушки Эми, которая и в свои девяносто лет оставалась живой и бодрой, как французский пудель.
Нэнси руководила событиями из своего красивого таунхауса рядом с Парк-авеню. Пять этажей. Восемь спален. Пятеро слуг в штате.
Ее дочь Эми была на редкость хороша собой. Нью-йоркская принцесса с шелковистыми белокурыми волосами (причем натуральными), обманчиво невинным личиком, мечтательными глазами цвета бирюзы, мягкими губками, загорелой кожей и изящной фигуркой, как будто созданной для того, чтобы красоваться на обложке «Спорте иллюстрейтед» — если, конечно, ей бы вздумалось стать моделью. Но это исключено.
Богатая девочка. Нэнси Скотт-Саймон была наследницей с двух сторон, и по достижении двадцатипятилетнего возраста Эми ожидал солидный кусок фамильного состояния.
Эми выросла изнеженной, в окружении нянек и шоферов, дворецких и телохранителей. Она училась в самых лучших частных школах и проводила каникулы на самых фешенебельных курортах. Баснословное богатство ее семьи однажды даже стало причиной похищения. Нэнси называла его не иначе как «инцидент», но сама Эми время, проведенное ею в плену в четырнадцатилетнем возрасте, вспоминала с ужасом и душевной дрожью. Целых двое суток, после кошмарного путешествия в вонючем багажнике какой-то машины, она сидела взаперти, прикованная наручниками и с завязанными глазами, в кишащем крысами подвале без намека на санитарные удобства. Чтобы она не умерла, ей давали отвратительный черствый хлеб и одну бутылку воды за все время плена. Но самым ужасным было неведение. Она никогда не знала, что произойдет в следующий момент. Каждый миг заточения был для нее пыткой, особенно когда кто-то из ее мучителей (в похищении участвовали двое мужчин и одна женщина) заходил и принимался осыпать ее угрозами и оскорблениями.
В полицию мама звонить не стала. Она вызвала семейного адвоката, и тот передал выкуп. Но кто заплатит за ее унижение и душевные страдания?
Получив выкуп, похитители опять затолкали Эми в багажник и темной ночью выбросили посреди улицы. Где-то в Бруклине. Захлебываясь рыданиями, девушка все же сумела позвонить по телефону, за ней приехал сын их адвоката и доставил домой.
Похитителей так и не нашли. Они скрылись с двумя миллионами долларов, а она осталась жить.
Можно ли считать такой обмен справедливым?
Конечно, нет, хотя Нэнси была довольна, потому что, не обратившись в полицию, она избавила себя и семью от ненужной огласки. Ей и в голову не пришло, что она рисковала жизнью дочери, как не подумала она и о том, что после всего пережитого Эми не помешало бы посетить психотерапевта.
— Все позади, — объявила она дочке решительным тоном, давая понять, что тема исчерпана раз и навсегда. — Тебе надо все забыть.
Но для Эми тема не была исчерпана. Она еще долго просыпалась от ночных кошмаров и вообще прониклась уверенностью, что безопасности нет нигде.
Прошли годы, и она переборола свои страхи. Окончив колледж, Эми решила проявить самостоятельность, съехать от родителей, устроиться на работу и начать жить отдельно. Нэнси возражала, но Эми настояла на своем, и мать была вынуждена уступить.
Поиски работы заняли пару месяцев, но в конце концов она устроилась в Дом моды Куртенелли, детище жизнелюбивой и колоритной итальянской дизайнерши Софии Куртенелли.
Получить работу у Куртенелли было большой удачей. Эми стала одной из трех сотрудниц отдела по связям с общественностью, занимавшихся всеми видами рекламы, и благодаря ее обаянию, образованию и красивой внешности ей все удавалось.
