— Что? Принимать гостей?!
— Да нет! Телефон почему выключила?
— А! — улыбнулась Влада. — Ее сестра, Софья, решила мне погадать. Надо было сконцентрироваться. И чтоб не было побочных шумов… Вначале я согласилась только из вежливости. А потом она меня заинтриговала.
— Да ну? — уже добродушно посмеивался Алексей.
— Да, да! Не смейся. Она очень многое точно сказала!
— Что? Давай я попробую угадать: что ты неповторимо красивая, у тебя очень любящий тебя муж… квартира в центре Москвы, а в квартире — мебель. Что на окнах бежевые шторы… Что-нибудь в этом духе. Да?
Влада проигнорировала иронию, задумчиво улыбнулась:
— Она про маму много правильного сказала. Сказала, чем мама болела. Ника и Даню — описала довольно точно.
— Совсем нетрудно догадаться, что у такой мамочки красивые и ухоженные пацаны. Догадка, обоснованная генезисом.
— Она еще сказала, — Влада застенчиво хихикнула в кулак, — что я только с виду овечка. А на самом деле — тебе зубки часто показываю. И все, что желаю, — добиваюсь от тебя. И еще, что мы живем хорошо, дружно. Но десятый год может… пошатнуть наши отношения. А ведь скоро как раз десять лет! Так что теперь надо быть осмотрительнее!
— За это ей спасибо. Хорошая женщина Соня.
— Софья, — машинально поправила Влада. — Да, главное, она сказала, что мы познакомились в казенном доме! Представляешь? Этого же она не могла придумать! И в принеприятнейших обстоятельствах.
— Дура твоя гадалка! Обстоятельства как раз были наиприятнейшие. — Лекс поднялся. Нежно привлек к себе жену. — Если бы не тот случай, встретил бы я какую-нибудь… серенькую мышку!
— А ты изменял бы ей? — улыбнулась Влада.
— А как же?! Обязательно изменял бы! С тобой.
— Как это — со мной?! Если ты уже знал меня, зачем женился на ней?
— Дураком потому что был! Но быстро бы исправился и переженился на тебе. Отнял бы тебя у твоего мужа. Выписал бы ему прямой в пятак и забрал бы тебя.
Влада удовлетворенно зажмурилась и уткнула лицо в его грудь.
— Действительно, дура эта Софья, — прошептала она. — На кого я могу променять тебя? Да нет больше таких! Во всей Вселенной!
— А она сказала, что ты меня на кого-то променяешь?
— Да ну ее! — отмахнулась Влада, крепче вжимаясь в могучую грудь.
— Нет, подожди! Что там еще она накаркала?
— Что я дважды замуж выйду. Что у меня линия семьи раздваивается.
— Это язык у нее раздваивается! У суки! — Отстранив жену, Лекс прошел в свою комнату и нервно включил телевизор.
— Лекс! Это же ерунда! Чего ты нервничаешь?
— Почему ты всяких змеищь в дом впускаешь? Все твои подруги — змеи! Завистливые лицемерки! Не пускай их больше в дом!
— Хорошо! Ладно! Не нервничай! — успокаивала Влада, размышляя, каких подруг имел в виду Лекс.
Уже было сняв сорочку, Алексей вдруг раздумал. Рывком запахнул ее и, застегиваясь на ходу, проворчал:
— Я поехал. Работы много.
…Вернулся Лекс раньше обычного. От ужина отказался. Закрылся в кабинете. Когда Влада внесла чай, он воровато прикрыл листом бумаги раскрытую книгу. Развернулся вместе с креслом и усадил Владу себе на колени. Она прильнула к мужу и блаженно зажмурилась. А Лекс взял ее ладонь и нежно, чуть прикасаясь, стал целовать. Сначала тыльную, затем внутреннюю часть. Влада умиротворенно улыбалась. Неожиданно ритм поцелуев нарушился. И сами ласки сделались… формальными. Чуть приоткрыв глаза, Влада увидела профиль мужа: Лекс внимательно разглядывал ее ладонь. Сосредоточенно исследовал линии.
Она высвободила руку и вопросительно уставилась на мужа:
— Что за книга?
— Да так! — отмахнулся Алексей и, закрыв книгу, убрал ее на полку. А Влада успела прочесть: «Хиромантия».
Скосив губы в однобокую улыбку, спросила:
— Ты на меня за что-то обижен?
— Нет. С чего ты взяла?
— А почему не разговариваешь со мной? Не уделяешь мне время. Я же так соскучилась: семь часов не видела! — Она выставила ладошки с тремя и четырьмя отогнутыми пальцами. — Целых семь часов!
Он не улыбнулся. Серьезно глядя на Владу, сказал:
— Давай разведемся.
— Что? — Округлились глаза, взлетели испуганными птицами брови.
— Я говорю, давай разведемся! Разведемся, и тут же поженимся, а?
— Но почему? Зачем разводиться? Для чего?
— Ну просто… Разведемся и тут же опять распишемся.
Когда до Влады дошла суть, она расхохоталась:
— Ну, давай! Только смотри, сразу распишемся. А то вдруг тебе понравится в разведенках ходить!
— Нет уж! Сразу…
«Развод» отмечали в ресторане.
— Ты знаешь, — шептал Лекс, — я сейчас пытаюсь обольстить тебя.
— Шансы есть. Так что, дерзай! — Владе нравилась эта игра. Боже, как она была благодарна Соне! — Но откуда эта фамильярность? Галантный мужчина не обращается к незнакомым на «ты». На «вы», пожалуйста.
— О, да! Виноват! Давайте выпьем за знакомство. А второй тост я подниму за нас. Это будет мое предложение руки и сердца.
— Как? Так сразу? — прыснула в кулачок Влада. — Мы же едва знакомы!
— Не разубеждай! У меня есть опыт по данному аспекту. Как только я тебя увидел, сразу решил, что ты будешь…
Внезапно взгляд его ожесточился. Но направлен он был не на Владу, а мимо, за ее спину. Обернувшись, она увидела двух развязных усатиков, разглядывающих и очевидно обсуждающих ее, Влады, тылы. Предупредительный «залп» алексеевских глаз они игнорировали.
— Алексей, прошу тебя, не обращай внимания. — Влада старалась придать лицу снисходительность. — Ну их! Не станешь же ты из-за этих тараканов омрачать наш вечер? Правда, Лекс?
Алексей с заметным усилием подавил свой гнев. Он продолжил прерванную тему, но уже без прежнего азарта. Вот на лице его замерла улыбка, но это была опасная улыбка. Таящая угрозу. Хорошо изучившая его Влада по многим приметам определила, что Лекс «вскипает».
— Может, уедем в другое место! — предложила Влада. — Тебе здесь не нравится. Наш «развод» не должен так омрачаться.
— А что это ты акцентируешь на разводе? — нервно рассмеялся Лекс. — Может тебе понравилось быть «разведенной»? А? Что, почувствовала свободу? Свобода голову вскружила?
— Бред какой-то! — надула губки Влада. — Это же только формально. Да и ты сам предложил… Зачем ты все это затеял? Давай поедем домой!
— Нет! Мы никуда не поедем! Извини, милая, — бросил он жене, глядя, однако, на тех двоих. Сохраняя на лице опасную улыбку, он с уверенной неторопливостью приблизился к столу усатиков. Наглость слазила с их лиц, как кожа с линяющей змеи. Развязность оказалась всего лишь тюлевой занавеской, прикрывающей трусость.
