Юрист непонимающе пожал плечами и продолжил, но уже приглушенным голосом:
— В общем, их аргументация, какой бы она ни была, юридически несостоятельна. Если вы позволите, я…
— Нет, Сергей, не надо. Я пока сам поработаю. А вот если до суда дойдет, тогда уж тебя подключу.
Проведя инструктаж по возможным юридическим поворотам, юрист озабоченно защелкнул свой кейс. Они с Генрихом вернулись в Москву, а Лекс, еще раз просмотрев документы, сложил их и только после этого вытащил магнитофон. Прослушав запись, удовлетворенно хмыкнул, перемотал пленку на начало и вернул аппарат под столешницу.
Вечером, загадочно улыбаясь, поручил дяде Толе:
— Завтра езжайте в центр и пригласите этого бюрократа сюда. Скажите, что на месте покажете ему все документы по участку… Пообещайте, что, если эти документы… незаконные, вы, мол, подпишите отказ.
— А они что, незаконные? — упавшим голосом спросил дядя.
— Абсолютно законные. Только надо его на нашу территорию вытянуть. Здесь его вразумить будет легче. А в своем кабинете он широкоплечим себя чувствует, — со злорадной улыбкой заметил Алексей.
Поужинав, родственники разошлись по своим комнатам.
Алексею дядя выделил самую дальнюю комнату на втором этаже, свою спальню. А сам улегся на топчане. Уснуть долго не мог. Не потому, что место было неудобным. А от предстоящего задания: чиновников он уважал и боялся, и теперь мучился от мысли, что придется завтра побеспокоить важного государственного мужа. Э-эх!
А за два дня до этого тот самый государственный муж, Харисов Асхат, снова плакался своему брату — начальнику РОВД:
— Он, кажется, не клюнул. Сказал, что родственника своего из Москвы вызовет. Какого-то ученого-адвоката.
— Э, какой у него может быть родственник? — скептически покривился милиционер. — Такой же барашек, как и он сам. Не нервничайте.
— Как же не нервничать? А вдруг и правда адвокат! Он же сразу определит, что документ липовый… Э, Аллах! Угораздило меня на такое беспокойное кресло сесть! Думал, деньги будут, власть, авторитет… Ни хрена нет: ни авторитета, ни власти. — Про деньги Асхат умолчал. Не хватило нахальства: брат-то знал, какие деньги имел он со своего кресла.
Они разлили еще по одной, чокнулись и выпили. Немного помолчав, багровый от водки и от сочувствия милиционер угрожающе сощурился:
— Значит, так сделаем, Асхат-абы: вы его в среду вызовите к себе. На 12 часов дня. Продержите до трех. А я…
Братья сидели до глубокой ночи. Пили, конечно. Родителей поминали. Когда разошлись, на столе осталось три опорожненных бутылки.
Утром, «подмолодив» вчерашнее стаканом коньяка, начальник РОВД вызвал секретаршу:
— Ну-ка, найди мне, что у нас есть на Бравина Анатолия Ивановича из Лозового.
Через полчаса, стараясь сосредоточиться, рассматривал единственный листок в папке: разрешение на хранение гладкоствольного оружия. Выдано 20.09.79… Так, подтверждено в 2000 году. Так, а почему в 2003 году не подтверждено? Хотя, это не основание… Поднял листок с надеждой найти что-то существенное, но под ним было пусто. Не числилось за Бравиным А.И. 1941 года рождения ни правонарушений, ни административных взысканий. Законопослушный он был, к сожалению! Хотел было майор милиции Харисов закрыть папку, но замерла обложка на полпути. Чванливое недовольство вдруг сменила радость озарения. Снова взял он единственную бумажку, угрожающе прищурился.
«Так… двустволка, охотничья… 16-й калибр… Тульский оружейный завод… № 6432103… Так… 16-й калибр».
Отжал кнопку селектора и распорядился:
— Вызови ко мне майора Мишина.
Майор Мишин оказался ширококостным, осанистым мужчиной. На его могучем плече майорская звездочка выглядела гротеском. Там бы маршальской звезде — самое место. Но те, кто знал историю Мишина, не удивлялись. Вернее, удивлялись, как вообще погоны остались на его плечах.
Два года назад полковник Мишин — начальник управления МВД Татарстана — был разоблачен как пособник преступной группировки. Блюститель порядка выродился в блюстителя пороков. Арестованные бандиты, не мудрствуя лукаво, сдали своего покровителя — полковника Мишина. Поначалу его водворили в камеру, но какая-то мохнатая рука из Москвы вытащила оттуда. И из дела этого вытащила. Пришлось потом следователям сотни протоколов переделывать — фамилию Мишина вытравливали.
Разумеется, полковника разжаловали, хотели вообще выгнать из органов, но… Рука-то из Москвы мохнатая. Выхлопотала место, подальше от Казани, подальше от знакомых глаз. До пенсии чтобы доработал. А через два месяца ту мохнатую руку саму выгнали вон из системы. Но Мишина уже не тронули. Компромат-то на него уничтожен. А чтобы уволить — основание же надо! Так что махнули рукой. Так и работал Мишин: вроде бы — предатель в органах, оборотень, да ведь это надо доказать. Презирали его сослуживцы, но терпели. И потом, кто не без греха?
Надменно выставив челюсть, Харисов объяснил Мишину, что надо сделать.
— Так ведь, Асхат Харисович, это же… это…
— Ты целку из себя не строй. Тебе такие делишки не в новинку. Пойдешь и сделаешь! А не выполнишь — пеняй на себя… Помнится, что участковый в Лозовом — должник твой. Вот и используй. Все понял?
* * *
… — Лекс! Меня утвердили на роль! — возбужденно сообщила Влада. — Вот только что! Ты первый, кто об этом узнал! Представляешь, режиссер сказал, что эта роль словно написана под меня!
— А под него?
— Что?
— Ничего! Я перезвоню.
— Я думала, ты обрадуешься…
— Влада, пожалуйста, не отвлекай меня ерундой! Я занят!
Она вспыхнула, хотела возразить, но услышала гудки отбоя.
Реакция Алексея уязвила Владу. Обычно он потакал ее капризам, а сейчас даже не дослушал. Наверное, занят. Перезвонит позже.
Но ни через 10, ни через 15 минут Алексей так и не позвонил. Досадуя на мужа, Влада вошла в полупустое кафе. Намеренно заняла столик в дальнем углу, чтобы никто не мешал. Она была уверена, что он позвонит.
— Чашечку кофе и что-нибудь из десерта. Это все… — Сделав заказ, она нетерпеливо взглянула на официанта: избавлялась от «лишних ушей». 30 минут Влада ждала звонка. Когда ждать стало уже непозволительно для ее ситуации, она вновь набрала номер.
— Алексей, я не поняла твоей реакции. Что плохого я тебе сказала?
— Все плохо. Тебя нельзя оставлять одну! Сразу начинаешь заниматься черт знает чем!
— «Черт знает чем»? — вспыхнула она. — По-твоему, меня нельзя одну оставить?! Я что, хожу по борделям?
— Это одно и то же. Давай поговорим, когда я приеду.
— Я не могу ждать. Через два дня начинаются съемки!
— Не начинаются у тебя съемки! Ты сниматься не будешь.
