Сакин недоуменно раскрыл глаза. «Какой пакет?.. Почему этот кривошеий начал с посторонних деталей? Приемчики хитрые?!»
С трудом вспомнил, что да, действительно получал. Ну и что? Разве это незаконно? Эту сумку, между прочим, получили все участковые. Все, до единого! И денег за сумку, между прочим, никто не требовал. А если надо заплатить, то он, Сакин, лучше вернет сумку.
Участковый взбодрился, поняв, что следователь безнадежно туп:
— Мне эта «Сумка участкового» — без надобности. Если за нее скажут платить, я ее лучше отдам. Она, между прочим, лежит нетронутая.
Следователь согласно кивнул своей кривой башкой.
— Она совсем «нетронутая»?
— Ну да! — окрылился Сакин, еще раз подивившись, как далеко от нужной тропки «роет» важняк. — Ничего я из нее не брал. Посмотрел только и оставил. Мне — без надобности.
— Из коробки, значит, вытаскивали?
— Да какое это имеет значение?! Содержимое-то в сохранности. В комплекте. Можете проверить.
— Из коробки, значит, вытаскивали, если содержимое знаете, — без раздражения повторил Хамзин.
— Между прочим, никто не предупреждал, что этот подарок открывать нельзя! — Сакин с нескрываемым ехидством смотрел на следователя.
— Ответьте на вопрос: открывали вы упаковочную коробку? Была ли эта коробка? Или сумка была без тары?
Сакин раздраженно дернул плечом. Он и в самом деле не помнил, была ли какая-то упаковка. Сумку вспомнил, а вот во что была завернута…
— Не помню, — искренне признался он.
В этот момент «скворчата» вошли в кабинет, выделенный группе Хамзина: вернулись с обыска в квартире Сакина. Молча положили перед шефом завязанную тесемочками папку и вышли. Хамзин задал Сакину еще пару тупых вопросов и распрощался. Иронично усмехнувшись, участковый вышел. Обрадованный и окрыленный.
«Хрен найдет он концы! И как такая тупизна в важняки выбилась?!»
На улице он увидел курящих ассистентов кривошеего. И их окинул смешливым взглядом. А те его — равнодушным.
Зная стиль Хамзина, генеральный прокурор не стал ему говорить о той кассете с записью. Но, привыкший к завершенности, Эльдар прислал ее «важняку». Снабдил пояснительной запиской. Скворец прослушал кассету и равнодушно отвернулся: улик, не имеющих законодательного обоснования, он не принимал. Но свою роль она все-таки сыграла.
На следующий день Хамзин снова завертел шарманку про сумку:
— При обыске в вашем доме была обнаружена коробка — тара «Сумки участкового». Это подтвердили понятые и ваша жена, вот их подписи.
— Что вы прицепились к этой сумке? Думаете, что запутаете меня? А я, между прочим, работник ми-ли-ции! Уяснили, гражданин следователь?
— Я знаю, — бесстрастно кивнул Хамзин. — Вот акт экспертизы… можете ознакомиться. Согласно акту, из этой коробки вы или кто-то с вашего ведома изготовлял пыжи для патронов 16-го калибра.
Сакин похолодел и вмиг покрылся испариной. Недолго скептическая улыбка и наглый взгляд царили на его лице. Совсем, между прочим, не тупыми оказались вопросы. Пыж! Это уже улика… Хотя… хотя можно и пободаться! Мало ли кому такие коробки попадали. Картон — он и в Африке картон.
— Я действительно люблю поохотиться. И дома у меня есть винтовка. Между прочим, зарегистрированная! И патроны я сам готовлю. На разные назначения — разные. Бывает, мелкой дробью, бывает — крупной.
— Да, наверное, — согласился Скворец, — я не охотник. Значит, патроны вы сами заполняете порохом, пыжами, зарядами? Так?.. А «жакан» для какой охоты?
— Это… если на кабана, — побледнел Сакин. — Но… это… редко. Я в основном на дичь. То есть дробью…
— Среди изъятых у вас патронов в количестве двадцати трех было два — с жаканом. Вы эти двадцать три патрона одновременно снаряжали?
— Нет. Я с дробью только… А эти с жаканом — давно лежали. Я уже не помню, когда их затарил… Это на кабана, а я на зверя уже больше двух лет не хожу, — он утер вспотевший лоб. — Давно… с жаканом. Я на дичь…
— Вот результат экспертизы, — терпеливо пояснил Хамзин. — Из двадцати трех обнаруженных у вас патронов восемнадцать изготовлены позднее 29 декабря минувшего года, — то есть в течение этих четырех месяцев. И в их числе — эти два. С жаканом. Вот акт экспертов.
— Да откуда это известно?! — возмутился загоняемый в угол Сакин. — Я, между прочим, на патронах дату не проставляю! Ваши эксперты что, — углеродистый анализ проводили?! Как это они сроки определяют?
— Вот, написано: пыжи изготовлены из одного листа картона. Все восемнадцать! И именно из того, упаковочного. У вас обнаружены три, оставшиеся от коробки, стенки. А четвертая — с пробитыми отверстиями. Экспертиза доказала полное соответствие этих отверстий пыжам.
— Между прочим, это надо доказать! Может быть, кто-то у меня брал пыжи. Я сейчас точно не помню, но кто-то у меня брал. Мы, охотники… А, вспомнил! — Лицо Сакина озарилось. Коридор с горячими стенами, в который вогнал его дотошный Хамзин, обострил реакцию, разбудил защитные рефлексы. — Вспомнил! Как раз Бравину я дал этот патрон! Бравину Анатолию… Между прочим, он сам попросил. Ага! Сам попросил. Сразу, после того как с Байтуриным поругался! Они, между прочим, с этим Байтуриным крепко поругались. Чуть не до драки! А потом он у меня попросил патрон с жаканом… Вот почему он только с этого патрона отпечатки стер! Ага! Только с моего! Чтоб подставить меня! Вот же сволочь! Я же ему без всякой задней мысли дал. Как охотник — охотнику! Между прочим…
«Между прочим»… Почему эти, повторяемые Сакиным слова, каждый раз вызывали у Хамзина волнение ищейки, нащупывающей след?.. А вот почему!
Хамзин поднял палец, призывая участкового к вниманию. Включил запись: «Я, между прочим, могу его по другим каналам прижучить». «Не надо по другим. Раз начальник сказал, надо сделать именно так». «Начальник, между прочим, в теплом кабинете сидит, а мы с вами здесь хреновиной занимаемся».
Запись неожиданно привела к катастрофическому для Сакина эффекту. Словно шлюзы открылись. Хамзин уже не задавал вопросов, а только записывал признания Сакина.
Дурную шутку сыграло с участковым его пренебрежение законами. Привыкший за много лет к всяческому игнорированию процессуальных норм, он и сам попался на юридически невесомой улике. Забыл, что магнитофонная запись не может быть использована в суде.
Из показаний Сакина явствовало, что майор Мишин поручил ему стравить меж собой акционера Байтурина и председателя ОАО «Созидатель» Бравина. Накануне собрания акционеров Сакин напоил Байтурина и окольными путями настроил его против Бравина. В интригах Сакин был большой мастак. Собрание уже подходило к концу, когда слово взял Байтурин. Нетвердой походкой приблизился к трибуне:
— Я вот что хотел… Вот что скажу. Почему это у нас председатель — Бравин? Мы же не в Москве живем, а в Татарстане? И вот на нашей земле… русский — раис, а я, татарин, — никто?! Почему? Где есть такой закон, чтобы русский..? Может, и президентом, вместо Шаймиева, русский будет? А? Не дело это.
