Когда речь заходит о некоторых наиболее болезненных для меня вещах, мой голос становится пронзительно-резким. Клара решила пойти на попятный:
— Твоя мать ушла к другому мужчине. Она хотела стать счастливой и сделала то, что считала необходимым.
— Эта женщина, конечно, не вышвырнула меня в выгребную яму. Но ведь она могла взять меня с собой.
— Давай прекратим разговор на эту тему, — мягко сказала Клара. — Как бы ты ни оценивала прошлое, ты все равно не сможешь изменить его. Стань наконец взрослой, Фея. Тебе никто не нужен. И ты никому не нужна. Если повезет, найдешь себе богатого мужа, которого будешь обирать на законных основаниях. Правда, это вряд ли можно назвать счастьем.
— А ты была счастлива с отцом?
Клара не сразу ответила на мой вопрос. Некоторое время она шла рядом, глядя в небо. Однако Вондрашека там не было.
— Я не обирала его, скорее, это он эксплуатировал меня, мои чувства, мой талант… И все же порой я чувствовала себя счастливой. Правда, это случалось не часто. Впрочем, «счастье» — смешное детское слово. Я всегда думала, что не смогу жить без него. Но видишь, я живу после его смерти. Люди часто сами себе морочат голову. Когда музыкант бросил Беатрису, она легла на рельсы. Однако поезд запаздывал. И тогда она встала и пошла в паб. Там она напилась, а потом провела ночь с каким-то типом. После этого Беатриса целый год жила у него.
Набережная Рейна, выглядевшая так же скромно, как и весь город, была многолюдной. Здесь прогуливались плохо одетые старики и молодые матери с колясками, катались велосипедисты и скейтбордисты. Женщины заботливо и любовно поглядывали на своих младенцев, которые и были для них счастьем в жизни. Клара слегка приоткрыла мне завесу прошлого, но мне хотелось знать больше. Я не могла довольствоваться крохами правды.
— Расскажи мне о Беатрисе. Подозреваю, ты гораздо больше знаешь о ней, чем говоришь.
— Ты ошибаешься, — промолвила Клара, но я знала, что она лжет, и догадывалась о причинах, по которым она это делала.
Открывая мне правду дозированно, маленькими порциями, она тем самым привязывала меня к себе.
— Расскажи мне о матери, Клара. Иначе я прямо сейчас уеду в Лондон. Я не щучу.
В стеклах ее очков отражался Рейн, и больше ничего. Клара криво усмехнулась:
— Вот увидишь, поезд не придет и ты никуда не уедешь. Все сведения о Беатрисе получены мной из вторых рук, из рассказов твоего отца и отчетов нанятых им сыщиков. Она была очень красива. Красота дает человеку массу преимуществ в жизни. Я не знаю, как она выпала из буржуазного гнездышка и попала в руки Вондрашека. Он был ниже ее ростом и вел аморальный цыганский образ жизни, который ужасал Беатрису. У нее были слабые нервы, и грудной ребенок изводил ее своим криком. Ведь она мечтала стать певицей, у нее был обостренный слух. Хотя Вондрашек не посвящал ее в свои дела, Беатриса жила в постоянном страхе, она боялась, что ее арестуют. Она хотела уверенности в завтрашнем дне, а он поклонялся ей и дарил меха и драгоценности. Подобное отношение может убить любовь, понимаешь?
Мне было трудно понять. Оказывается, я тоже помогла убить любовь родителей. Беатриса, по словам Клары, была человеком, привыкшим много брать и мало давать. Но Клара на все смотрела сквозь очки с темными стеклами.
— По иронии судьбы она попала в руки молодого музыканта, Брюса, не помню его фамилию. Он был ударником в одной достаточно известной рок-группе. Десять лет Беатриса колесила с ним по миру, пристрастилась к марихуане и кокаину, Брюс изменял ей со своими поклонницами. Целый год они прожили в Индии, у какого-то гуру, но так и не достигли просветления, Она дважды делала аборты, потому что Брюс терпеть не мог детей. Он был инфантильным ублюдком, но женщины, как ты знаешь, слепы, когда любят. Она мечтала выйти за него замуж, но он предпочел ей какую-то певицу. И тогда Беатриса легла на рельсы. А потом у нее было несколько десятков мужчин, с которыми она жила в разных городах Англии. Вондрашек составил список ее любовников и порой изучал его с таким задумчивым видом, как будто хотел понять, где теперь ее искать. Он хотел понять, что ею движет. Би искала свое счастье в области низменного…
— «Нёбо и яички», — промолвила я, цитируя Брехта.
Клара рассмеялась и сказала, что поражена моей памятью, которая и правда очень избирательна и деструктивна. Однако она помогает мне добывать деньги моим излюбленным способом. Я помню множество любовных стихотворений Брехта, особенно вульгарных, которые в подростковом возрасте, в период полового созревания, будили мою фантазию.
— С какими мужчинами жила моя мать?
— С самыми разными. С сумасшедшими, красивыми, интеллигентными, с богачами и аутсайдерами. Удивительно то, что все они в конце концов бросали ее. Вондрашек был единственным, от кого она сама ушла. Твой отец много размышлял над этим. Мужчины не любят проигрывать точно так же, как и женщины. Беатриса ничем особенным не выделялась, кроме красоты и приятного голоса.
— А как она выглядит сейчас?
Клара коварно улыбнулась:
— Я могу показать тебе ее фотографию, сделанную несколько лет назад в Лондоне нанятым Вондрашеком частным детективом. Представь себе состарившуюся, но все еще грациозную кошку, которая начинает мурлыкать, как только завидит мужчину. Я думаю, что она никогда ничего собой не представляла. Подлаживалась под своих любовников так, как если бы была лишена собственной индивидуальности. Би была светской подружкой плейбоя, музой малоизвестного художника, полгода играла роль хозяйки аристократической усадьбы в Шотландии, жила с одним журналистом в Париже…
— Ты ненавидишь ее, да?
Клара не ответила.
— Несколько раз она устраивалась на работу, но это всегда заканчивалось новым романом. За свою жизнь она сменила множество масок, была радикальной, консервативной, доверчивой, эмансипированной, ласковой, верующей и атеисткой. Это истинное самоотрицание. Ее нынешний дружок является владельцем паба в Челси, и сейчас она играет роль поющей хозяйки этой пивной.
В описании Беатрисы я, как в зеркале, узнала саму себя, и мне это было неприятно. Я тоже занимаюсь самоотрицанием, но не ради мужчин, а ради самой себя. Кроме того, в отличие от матери я мошенница, как и мой отец. Ну и что такого? Если нет истцов и судей, то нет и раскаяния. Беатриса была идиоткой, принесшей свой талант на алтарь любви, гнилой и грозящий со временем рухнуть. Вондрашек, мой бедный отец, сохранил этот алтарь чистым и свободным, на нем лежали лишь фотографии моей матери и отчеты частных детективов. Клара не выбросила их, потому что ненавидела Би.
— Она хорошо поет?
Клара хотела что-то сказать, но уловила коварство в моем вопросе и пожала плечами. Немая ложь. Иногда мне очень хочется нанести ей, как на боксерском ринге, прямой удар в челюсть. Я готова была бы даже оплатить протезирование выбитых зубов.
— Ты что-то скрываешь от меня, Клара, но я все равно докопаюсь до истины. Можешь не сомневаться.
