— Тогда тебя будут потчевать вкуснейшими кексами и прочими сладостями и заговорят до смерти. Не исключено, что ты даже примешь участие в сеансе. А может, тебе удастся еще и увидеть их брата Теодора, Тедди, — сообщил он ей, стряхивая несуществующую пылинку со своего дорогого костюма безупречного покроя.
Шайлер не оставалось ничего другого, как развить тему:
— А чем этот Тедди занимается?
Ее кузен явно забавлялся сложившейся ситуацией:
— Насколько я знаю, собирает всякую ерунду.
— Ерунду?
— Мох. Или грибы? — засомневался Джонатан Грант. Наконец неотразимый красавец решил, что его кузина уже достаточно истомилась. — На самом деле он что-то вроде ботаника. Насколько я знаю, хорошо известен в местных научных кругах.
Шайлер с облегчением выдохнула:
— Уф.
Джонни явно хотел загладить свою вину:
— Я знаю, что тебе сейчас нужно.
— Что?
На устах Джонни снова заиграла чудная улыбка.
— Утешающие объятия, дружеский поцелуй и глоток спиртного.
— Ты не нормальный, Джонни, — заявила Шайлер, взяв его под руку. — Ты совершенно исключительный.
Глава 7
«Возможно, мне и стоило предупредить ее насчет сестер Фрик», — с запоздалым раскаянием подумал Трейс.
Но слово «странный» как будто не в новинку для Шайлер. Кроме того, она уже вполне взрослая девушка. Женщина, если быть совсем уж точным и корректным. Женщина, которая с двадцати лет абсолютно самостоятельна. Она способна за себя постоять.
А если и нет, то златокудрый Адонис, увлекший ее за руку, явно горел желанием помочь ей.
Трейс видел, как безупречный красавец улыбнулся, глядя в глаза Шайлер, и сказал ей что-то такое, что заставило ее улыбнуться в ответ. Затем он запечатлел поцелуй на ее щеке, совсем рядом с губами.
И филадельфийскому юристу не понадобилось много времени (чертовски верно и то, что нью-йоркский тоже недолго пребывал бы в неведении), чтобы узнать лицо, которое улыбалось в рекламе «Ролекс»: то был Джонатан Тибериус Грант.
Кузен Джонни.
Трейс почувствовал, что хмурится. Он придал своему лицу нейтральное выражение и напомнил себе, что его это совершенно не касается.
Хотя нет.
Все, что касается Шайлер Грант, касается и его тоже. Об этом позаботилась Кора. Он сам принял эту ношу.
— Вы не выглядите особенно счастливым, мистер Баллинджер, — произнес кто-то в непосредственной близости от него.
Трейс увидел хозяина соседнего поместья.
— Так ведь сейчас не лучший повод для веселья, мистер Коффин.
— Кора бы с вами не согласилась. — Адам Коффин, человек с изможденный лицом и тщедушным телом, — не однажды было замечено, что его внешность вполне соответствует его фамилии
[3]
, — подошел и остановился рядом с Трейсом. Минуту-другую мужчины смотрели на сборище друзей и соседей. — Кора ничего так не любила, как приемы.
Но Трейс не отступался от своих слов.
— Я бы все же не назвал это званым вечером.
Шестидесятилетний джентльмен отпил немного из стакана, по-видимому, с томатным соком.
— Я думаю, этому вечеру не хватает нескольких важнейших элементов.
Нескольких?
— За те восемь лет, что я знал Кору, она не устроила ни одного приема или даже просто званого обеда, — заявил Трейс. — Да и вообще она предпочитала есть на кухне.
Адам Коффин покачал своей почти совсем лысой головой:
— Только потому, что она была уже стара и одинока, когда вы ее встретили, мистер Баллинджер. Я помню, какие грандиозные приемы устраивали Кора и ее супруг в Грантвуде в лучшие времена. Конечно, я тогда был еще зеленым юнцом, и меня не приглашали. Но мои родители всегда были в списке гостей. — Он издал смешок, больше похожий на фырканье. — Однако я был весьма находчивым малым. Было бы желание, а возможность найдется.
— Какая возможность? — спросил Трейс, делая глоток содовой с лаймом и не переставая краем глаза следить за Шайлер и Джонни Грантом, даже когда Адам Коффин предался воспоминаниям о прошлом.
— Проникнуть на прием.
Трейс искоса взглянул на него:
— Вы ходили в гости без приглашения?
— Да, — последовал горделивый ответ.
— Сколько же вам было лет?
— Семь или восемь. — Мужчина залпом допил сок и принялся вертеть в руках стакан. — Не похоже, чтобы вы мне поверили.
Вспоминая, на что он сам был способен в таком возрасте, Трейс подумал, что проникновение на прием без приглашения — просто невинная детская шалость.
— Собственно говоря, я охотно вам верю. Прошло не меньше минуты, прежде чем Адам Коффин снова заговорил:
— Кора всегда была неравнодушна к мужчинам вообще и к нему в частности.
— К кому именно?
Адам Коффин жестом указал на воссоединившихся кузенов:
— К Джонни.
Кора никогда не рассказывала Трейсу ни о ком из своих дальних родственников в отдельности.
— Правда?
— Кора часто говорила о том, какой Джонни милый и остроумный и какая славная пара могла бы из них выйти. — Адам уставился на свой стакан, будто пытаясь вспомнить, когда тот успел опустеть. — По крайней мере так было, когда он был моложе.
— Как я понял, в последнее время Джонни был здесь редким гостем.
— И сейчас, и раньше. По общему мнению, Джонатан Грант с головой погружен в свои деловые операции.
Трейс не видел в этом ничего предосудительного.
— А чем именно он занимается?
— Все очень тривиально. Инвестирование. Банковское дело. Недвижимость. — Адам Коффин пожал костлявыми плечами. — Все то, что делают богатые люди, чтобы стать еще богаче.
Они оба изучающе посмотрели на одетого с иголочки мужчину в другом конце зала.
— Похоже, Джонни весьма преуспел.
— Одежда не всегда говорит о состоянии дел, — заметил Трейс.
— Это верно, — согласился Адам. Он осторожно сунул руку в карман своего пиджака. — Интересно, включила ли она его в свое завещание, — задумчиво протянул он.
Трейс никак не отреагировал на эти слова. Его собеседник покраснел.
— Простите, Баллинджер. Я не пытался выудить у вас информацию. Просто я забыл на мгновение, что вы поверенный Коры.
— Ничего страшного.
Но Коффин не понял намека и продолжил разговор в том же русле:
