Он зарылся лицом в шелковистую гриву ее волос, целовал ее от макушки до пальцев ног.
Прежде Элизабет не подозревала, что ее кожа станет столь чувствительной к легчайшему прикосновению, к самой мимолетной ласке. Она не думала, что каждая частица женского тела может настолько настроиться на мужское. Короткие волоски на ее шее приятно шевелились. Руки были покрыты мурашками. Ее соски стали твердыми и ныли – почти болели. Ей неудержимо хотелось пододвинуть их к губам Джека и умолять его, чтобы он прикоснулся к ним, сомкнул вокруг одного губы, а вокруг другого – пальцы.
Она вся пылала неутолимым желанием. И вот наконец его рука скользнула по ее бедрам и раздвинула мягкие складки вокруг главного источника ее томления. Его пальцы ощутили тепло и влагу, полную ее аромата. Он поднес их к своему рту, потом дотронулся до ее губ. И когда он начал ее целовать, запахи мужского и женского начала, ароматы их тел соединились.
– Это ты. Это я. А это мы, – прошептал Джек, и его язык проскользнул между ее губ и нашел ее язык. – Попробуй меня. Попробуй тебя. Попробуй нас.
– Я хочу, чтобы мы стали одним целым, – прошептала она, лихорадочно отвечая на его поцелуи. – Войди в меня, Джек. Пожалуйста!
– Как мне войти в тебя, любимая?
Испытывая бессильное желание, она попыталась его ударить. Однако удара не получилось – только нежное прикосновение мотылька к цветку.
– Будь ты проклят, Джек! Войди в меня!
Он перестал дразнить ее и заглянул в ее полные слез глаза.
– Ты уверена, что хочешь этого, Элизабет?
– Да.
– Ты потеряешь девственность.
– Ну и пусть. Я хочу тебя. Я хочу почувствовать тебя во мне. Я хочу, чтобы ты вошел в меня, наполнил меня, наполнил меня всю!
– Да! – горячо согласился он. – Но сначала я должен растянуть тебя, чтобы сделать вход как можно менее болезненным.
Он вложил в нее один палец, и Элизабет инстинктивно выгнула спину, поднимаясь навстречу его руке, ища чего-то, стремясь отыскать нечто такое, что никак ей не давалось. Большой палец его руки чуть прижал чувствительный бутон, и она подняла бедра над постелью.
– Джек, пожалуйста! Я хочу… мне надо…
– Знаю!
Его второй палец присоединился к первому, и Джек медленно развел их в стороны, так что ее влажные тайны открылись ему навстречу.
– Сейчас? – вскрикнула она.
– Скоро, – пообещал он. – Я постараюсь не сделать тебе больно. Но ты такая нежная, такая узенькая, такая новая. А я, наверное, слишком большой и твердый.
– Ну и пусть. Сделай это! – взмолилась она. – Сделай прямо сейчас!
Джек на секунду замер над ней, а потом, помогая себе рукой, осторожно начал продвигаться к желанной цели. Оказавшись на полпути, он остановился, хватая ртом воздух, моля богов, чтобы они помогли ему не потерять над собой власти.
– Боже! – прошептал он.
– Не останавливайся! – умоляла Элизабет. – Я хочу тебя!
– Ты уверена?
– Уверена.
С этими словами она приподняла свое стройное тело навстречу ему.
Он погрузился в нее до конца, резким и уверенным движением уйдя в самую глубину, в шелковые ножны ее женственности. У обоих вырвался крик: был ли то крик торжества, изумления или даже боли, оба не смогли бы сказать.
– Ты в порядке? – спросил Джек.
– Да! – Она улыбнулась ему. – Мы это сделали!
Джек запрокинул голову и рассмеялся:
– О наивная моя девочка, мы только начали!
Ее глаза изумленно раскрылись:
– Только начали?
Он кивнул и задвигался внутри ее, сперва медленно и осторожно, а потом все энергичнее. Вскоре его движения стали наполнять ее все сильнее и сильнее, пока Элизабет не почувствовала, как в ней растет невыносимое напряжение.
– Элизабет.
Она едва услышала свое имя.
– Джек, со мной что-то происходит!
– Знаю.
– У меня такое чувство, будто я вот-вот взорвусь.
– Не бойся, любовь моя.
– Но мне страшно!
– Помнишь, ты испытала оргазм, когда мы были вместе в постели? Ну, так сейчас то же, только еще сильнее.
– Мне все равно страшно, – задыхаясь, призналась она.
– Не надо бояться. Я с тобой. Я тебя не отпущу. Я буду тебя защищать.
– Обещаешь?
– Обещаю.
Тогда она откинула голову на подушки. Губы ее полуоткрылись, все мысли разлетелись. Она превратилась в ночное существо, чувственное, плотское, страстное. В ушах ее шумела кровь. Кожа ее пылала. Ей казалось, что сейчас она разобьется на тысячи осколков.
Почувствовав, что срывается в пропасть, Элизабет отчаянно вскрикнула:
– Джек!
Она держалась за него и не отпустила даже тогда, когда начала возвращаться обратно на землю.
А потом Элизабет услышала его хриплый вскрик: он приподнялся над ней, стремительно погрузился в самую глубину и излился в нее, осушив себя до дна, наполнив ее до краев, снова и снова повторяя ее имя:
– Элизабет! Элизабет! Элизабет!
Спустя какое-то время Элизабет проснулась и обнаружила, что тяжелое тело спящего Джека лежит на ней, вдавливая ее в подушки. Его плоть по-прежнему оставалась внутри ее, его теплое дыхание шевелило легкие пряди волос, упавшие ей на щеку.
Она была прежней. И в то же время она необратимо изменилась. Это поистине оказалось самым великолепным приключением из всех. Невозможно было представить себе что-то, что могло бы сравниться с чудом акта любви, если он совершается с человеком, для которого ты создана.
А Джек был именно таким человеком, в чем теперь Элизабет нисколько не сомневалась. Но знает ли об этом он?
Наконец она стала полноценной женщиной. Она познала величайшую тайну на земле. Она была убеждена, что дело не в приемах и умении, а только в любви.
Джек пошевелился в полусне и прижался губами к ее обнаженному плечу. Его рука была зажата между ними – она медленно поглаживала ее живот. Он пробормотал что-то, но Элизабет не смогла разобрать его слов.
Она почувствовала, как завитки волос на его груди касаются ее кожи, и ее соски мгновенно превратились в тугие бутоны.
Ее любовный опыт был ограничен тем, что она узнала с Джеком, и тем не менее она уже понимала, какие изменения происходят в ее теле – и в его тоже. Она ощущала, как его плоть начинает оживать внутри ее, заполняя ее все больше. Двойной мешочек тоже стал увеличиваться, надавливая на ее тело, дразня ее, намекая на возможности, которые ей еще предстояло изучить.
Этой ночью Джек нашептывал ей на ухо тайны: ночные тайны, чудесные тайны, волнующие тайны, обещания невероятно эротические и экзотические, от которых щеки ее начинали пылать, а пальцы на ногах судорожно сгибались.
