– Бог простит.
– Мне стало так легко, Ален! Мне так сто лет не было! Как думаешь, почему?
– Не знаю. Может, это нормальное состояние человека, не обремененного грехами?
– Может, еще и потому, что я решила расстаться с Арвидом...
– Все-таки решила? Света, зачем?
– А зачем он мне? Человек не игрушка. И я уже наигралась... То в Олега играла, то в Ромку. Теперь остается только прощения просить. Хватит, не хочу больше!
– И ты уже сказала ему об этом... ну, о том, что хочешь расстаться с ним?
– Сказала! Но знаешь как? Аккуратно. Завтра пост начинается, дорогой, самый главный пост – Великий. Все плотские радости отменяют!
– А он что?
– Ну, поскулил немного... Можно я просто так буду приезжать? Посмотрим, говорю. Пост долгий, семь недель, заедешь как-нибудь. Только позвони обязательно сначала. Завтра я в церковь собираюсь. Первый день поста – покаянный канон Андрея Критского читать будут.
– Ты правда хочешь пойти?
– Правда. А что такого?
Утром по всему Замоскворечью звонили в колокола. Я пила кофе на кухне и вспоминала Светку. Что-то она сейчас поделывает? Может, и правда пошла в церковь? Длинная юбка, скромный платочек на голове... Чего она хочет вымолить? Кирилла? Или коммерческих успехов для нашего акционерного предприятия?..
Я импульсивно набрала Светкин мобильный номер, но, видно, моя подруга предусмотрительно отключила телефон, чтобы никто не мешал ее общению с Богом.
Ладно, как скажете... У меня своих дел невпроворот! Дела, правда, домашние по большей части...
Покончив с домашними делами, я быстро собралась и поехала в школу за Танюшкой. Репетиции в театре начинаются в три, а нужно еще перекусить и успеть добраться до центра, не задержавшись в пробках.
А потом – терпеливо ждать в коридоре. Сидеть на обшарпанных стульях или слоняться из конца в конец, ожидая окончания репетиции. Удивительно, как по-разному ведут себя в этой ситуации люди. Кто сосредоточенно читает, кто-то пялится в ноутбук. А одна симпатичная дамочка в белой норковой кепке (кажется, мама мальчика, который так потрясающе беспризорника сыграл), как всегда, вышивает гладью. Картина называется «Утро в сосновом бору» – в прошлый раз я случайно заглянула в ее работу.
Можно пойти прогуляться по магазинам... Я поднимаюсь со стула, застегиваю дубленку, и в это время у меня в сумке раздается телефонный звонок.
– Ал, ты где? Давно мы не разговаривали с тобой.
– Не говори, Стась! То есть Насть... Целую вечность. Что нового? Как дела?
– Ну, не так чтоб уж очень...
– А где ты пропадаешь? – вспомнила я. – Вчера мы тебя разыскивали.
– Что-то произошло?
– Да нет... Ничего конкретного. Просто захотелось услышать твой голос.
– Я в парк «Волен» ездила. На лыжах каталась.
– Одна?
– С Алькой. И еще там компания собралась...
– А как поживает noname? – спросила я, отступая в безлюдный конец коридора.
– Нормально.
– Все коннектитесь ночи напролет?
– Если хватает сил...
– Вот именно! Лучше бы встретились, как нормальные люди! Погуляли бы...
– Ты понимаешь, самой мне не совсем удобно предложить... – Стася вздохнула.
– Это почему же? Мешает девичья скромность?
– Скромность здесь ни при чем! Я боюсь. Любая инициатива наказуема.
– Ну, дорогая, с такими дубовыми принципами ты далеко не уедешь! Где-то наказывается, а где-то приветствуется. Гибче надо быть!
– Я думаю, не надо! В Риге, когда я первый раз увидела Арвида...
– И опять же надо было действовать гибче! Главное, голову не теряй! А ты потеряла. Вцепилась в него мертвой хваткой.
– Если бы ты знала только! Ведь я разработала целый план, как заставить Арвида приехать в Москву. Случайно у него в мастерской увидела недоделанный проект развлекательного центра, вспомнила, что перед отъездом кто-то случайно обмолвился про конкурс, с ходу наврала про знакомства в экспертной комиссии...
– А он? Обрадовался?
– Не знаю.
– Значит, ты его обманула?
– Нет! Я в самом деле верила, что помогу ему протолкнуть проект.
– Ладно, хватит! Ну что ты все про этого Арвида?!
– Не знаю, Ал... Не знаю. Не могу я его забыть! Не получается. А noname ценен тем в первую очередь, что с ним можно про Арвида поболтать. Долго-долго, хоть целую ночь!
– Да зачем же с ним? – спросила я, в бессилии привалившись к подоконнику, ибо стульев в безлюдной части коридора не обнаружилось. – Почему же с ним непременно? Если уж так хочется, поговори со мной или вон... со своей Алькой.
– С Алькой мы без того много о нем разговариваем. Говорит в основном она...
– И что же она говорит? – спросила я, не удержавшись.
– Да все то же самое! Он без ума от той блондинки...
– А она блондинка? – уточнила я испуганно.
– На Рождество они ездили в Латвию, – продолжала Стася, не обращая внимания на мой вопрос. – Арвид умолял ее стать его женой, поселиться в Юрмале...
– А Альке-то это откуда известно? Может, она выдумывает все?
– У них после праздников что-то было на работе... Корпоративная вечеринка или вроде того... Арвид такой расстроенный пришел, Алька начала его тормошить, расспрашивать. Вот и расспросила на свою голову... то есть на мою...
– Все-таки непонятно, зачем она все это тебе рассказывает?
– А вчера их начальник устроил у себя дома сейшн. Масленица там и все дела. Пригласил не всех, но Арвид удостоился чести... И он, естественно, пришел не один, а со своей этой... Ее Светлана зовут.
– Банальное имя, – пролепетала я, стараясь ничем не выдать беспокойства.
– Народ сошелся на том, что и сама она – самая обычная. Но что-то такое в ней есть.
– Обаяние?
– Кто-то даже сказал: харизма.
– Ничего себе! – Я усмехнулась. Оказывается, не одной мне Светка представляется харизматической личностью – народная молва тоже приписывает ей это качество.
– Я понимаю, ему нужна такая женщина. Лидер. Его надо вести, а мы с ним оба – ведомые.
– Куда же она поведет его?!
Я чувствовала, как Стасино огорчение и беспомощность заползают ко мне в ухо, туманом застилают кору головного мозга и крупными каплями стекают в сердце.
– Вчера в разгар застолья она вдруг заявила, что ей, видите ли, в церковь надо.
– Она, что же, очень религиозная?
