— Пойдем обедать, — не обращая внимания на Любашино выступление, предложила Таня.
— Господи! — вскрикнула Любаша. — Время-то второй час!..
— Скоро половина, — высунулась из-за компьютера Валерия Викторовна.
— Вы идите обедайте, — распорядилась Любаша. — Мы с Катей попозже пойдем.
— Во «Второй этаж»? — уточнила Таня, когда мы вышли на улицу.
— А куда еще?
— В «Болтай и жуй», в «Дуэт»… Ты что, забыла, какие заведения есть поблизости?
— В «Дуэте» голодно, одни пирожные и фруктовые салаты. А «Болтай и жуй» так подорожало!
— У тебя что, финансовый кризис? — не поверила Таня.
— Почти, — призналась я, зная, что Татьяна не станет задавать лишних вопросов.
— Ничего, скоро зарплата. Я такое платье Машке на выпускной приглядела!
— Какого цвета?
— Неоднотонное: от темно-серого до нежно-голубого и сиреневого.
— Мне нравится голубой. Хотя он теперь не очень моден.
— А какой моден? Оранжевый? Розовый? Но он надоел. А потом, Маше розовый не идет, у нее глаза голубые.
— На это теперь не смотрят: голубые, серые. Сделайте только подходящий макияж.
— Да не хочет она макияж! Вообще косметикой не пользуется. Из принципа.
— Это пройдет! Смешные они в этом возрасте. — Я улыбнулась, вспомнив нашу Елену.
— Что-то пройдет, а что-то останется! Сейчас наломает дров — потом всю жизнь расхлебывать будет, — нервно заговорила Таня. Должно быть, сильно переживает за дочь.
Какой смысл в этих переживаниях? Каждый человек сам выбирает судьбу. Другое дело, что в возрасте семнадцати лет сделать правильный выбор очень трудно. И прибегнуть к совету родителей тоже нелегко. Почти как шагнуть на землю с двадцатого этажа. Последние годы второго десятка жизни — вот по-настоящему переходный возраст! Свои жизненные навыки еще не сложились, а мамины уже не подходят.
— Ты представляешь, что она мне заявила? — не сдержавшись, продолжала Татьяна. — Не буду, говорит, поступать на гостиничный менеджмент!
— Как это?
— Вот так! Тридцать долларов каждую неделю платили репетитору по математике, пятнадцать — по экономике. А она, представляешь? — выдумала! Пиар! Там экзамены: литература, история и плюс к тому печатные работы нужны.
— А вдруг она почувствовала к этому склонность? У каждого человека есть некий потенциал, который надо актулизировать, иначе…
— Потенциал! — возмутилась Таня. — Она думает, мой потенциал неисчерпаем! В этом году платила за одних репетиторов, в следующем буду за других!
— Если не поступит, пусть идет работать и сама за репетиторов платит.
— Куда она после школы работать пойдет?
— Да хоть как Женя, курьером или продавцом-консультантом.
— Пойдет работать — не захочет учиться. Увидит, что деньги можно по-разному зарабатывать.
— А что здесь плохого? Расширит свой кругозор… Потом поступит на вечернее.
— Ты не представляешь, что такое учиться на вечернем! Я вечернее закончила, врагу не пожелаю. — От возмущения Таня даже ускорила шаг — ни за что не хотела мириться со своеволием дочери. — Пыталась ей объяснить, какое там!..
В кафе продолжать разговор было неудобно: в обеденный час здесь собиралось довольно много народу, играла громкая музыка. Таня закурила, отвернувшись к окну. Удовольствие общаться с официанткой, худой, мрачной девицей в нелепом кружевном кокошнике, досталось мне. Зная Танины вкусы, я быстро продиктовала меню обеда на двоих. Не произнеся ни слова, девица записала наш заказ и исчезла надолго.
— На что уходит жизнь! — сокрушалась Таня. — Сиди тут, жди целый час, на работе какую-то чепуху выслушивай!..
— Ничего, это прощальная гастроль. Придет новая, из ракообразных, при ней неудобно будет выступать.
— Сначала неудобно, а потом — в самый раз.
— А вдруг ракообразная стукнет генеральному?
— Что стукнет? Что, у Королевы крыша в пути? — Таня нервно рассмеялась. — Мне еще в пятницу клиентка звонила, просила: пожалуйста, побыстрее. А я — веришь или нет — сосредоточиться не могу: шик-дент, сервис-кент, мерс-шверс.
— Сейчас все сделаешь. Любаша с Катей обедать пойдут.
Но поработать в тот день у нас так и не получилось. Вернувшись в офис, мы застали там очередную веселую картинку: дверь в Любашин кабинет была распахнута, а посреди нашей комнаты стоял высокий плотный мужчина средних лет. Его младенчески розовую физиономию украшали рыжеватые усы.
— У вас ко мне есть вопросы? — обратился он к нам.
— А вы кто, собственно? — поинтересовалась Таня.
— Варенов Вадим Петрович.
— Простите?
— Моя супруга, Александра Николаевна, будет у вас заместителем начальника.
— Очень приятно. — Почувствовав, что Таня возвращается в свое прежнее недовольное состояние, я приветливо кивнула Вадиму Петровичу.
— Ну так что, девушки, есть вопросы? Спрашивайте, не стесняйтесь!
— Пока вопросов нет. — Я энергично щелкнула кнопкой на мониторе.
— Если будут, вот моя визитка.
Я не успела ответить что-нибудь приличествующее — из Любашиного кабинета вышла сама Александра Николаевна, и наши взоры обратились к ней. Она действительно была из породы ракообразных. Казалось удивительным, что Варенов — мужчина видный и статный (похожий на майоров эпохи позднего совка), взял в жены такую женщину.
— Любимый, ты принес из машины не все папки, — сияя непонятной нам радостью, сообщила мужу новая заместительница.
— Как это не все, моя красавица?
— Не хватает образцов отчетности. — Из щелочек, спрятанных под припухшими веками, в мир изливались реки сливочного восторга.
— Я их на подоконник сложил, моя ненаглядная.
Таня, погрузившаяся было в работу, с любопытством уставилась на них. Но ракообразная красавица нисколько не смутилась Таниным взглядом. Возможно, не мы первые проявляли к ней такой неподдельный интерес.
— Понятно, мой хороший…
— Ну что? — торжествовала после их ухода Королева. — Дурдом на выезде?! — Все так или иначе согласились. — Это он под меня копает!
Под словом «он» Любовь Петровна имела в виду генерального — Илью Сергеевича Ларионова.
— Ну да, — махнула рукой Валерия. — Нужна ты ему больно! Мы для генерального — рыбка мелкая, шушера. Будет он копать под тебя… Выгонит взашей без всяких интриг, если сочтет нужным.
— Шушера? Выгонит взашей?.. — не сдержавшись, взвизгнула Королева.
— А ты как думала? Выгонит, конечно. Пока наш офис функционирует, все нормально… Зачем ему под тебя копать?
