– Нельзя! – уговаривала ее пожилая акушерка. – Теперь мы отвечаем за вашу жизнь. Не плачьте, у вас еще будут детки.
Но Саша, уже не сдерживая спазматических рыданий, зачем-то стала рассказывать акушерке, что ее муж погиб и ребенок – последнее, что осталось после него.
– Тем более хорошо, – обрадовалась старушка. – Нужно больно – нищету разводить… и безотцовщину, – пробормотала она, подумав. – А так все само собой получилось… Тихо и без греха.
Всю ночь, не смыкая глаз, Саша думала о том, как сложилась бы ее судьба, останься она в городе. Надо было не о себе беспокоиться, тем более не о деньгах… Нужно было спасать ребенка – последнюю память о Стасе. Он так мечтал о сыне… Выходит, пустившись в бега, она предала Стаса. Конечно, предала не сознательно, она вообще ничего не соображала, у нее был шок. Но чувство вины обжигало и мучило, и никакой шок оправданием не казался.
Утром ее покатили в операционную…
– …На красной линии гипотетического бульварного кольца находится еще одно интересное знание. Дом, расположенный на углу Климентовского переулка и Ордынки, вы видите его слева по ходу движения. Дом перестроен в 1885 году специально для Мариинского женского епархиального училища, а прежде в нем располагалась иконописная школа. Вновь открытое учебное заведение предназначалось для девочек из семей духовного сословия. Выпускницы получали право работать домашними учительницами. Принимали сюда с десяти – двенадцати лет, обучение было платным. С приходящих учениц духовного сословия брали пятьдесят рублей в год, с других – семьдесят рублей. Полный пансион для девиц духовного сословия стоил сто три рубля, для остальных двести семьдесят пять рублей. После октября 1917 года училище было закрыто – зачем трудовому народу нужны домашние учительницы из духовного сословия? В здании открыли Институт красной профессуры, где готовили красных вождей для будущей мировой революции. По принципу: «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем». Но во время Великой Чистки тридцатых годов большинство красных вождей перестреляли вместе с их профессорами, называя их бешеными собаками, а институт закрыли. Высшие кадры партии правительства СССР шлифовали теперь в новом учреждении, которое было строжайше засекречено и о котором на московских верхах ходили самые невероятные слухи.
Официально это учреждение называлось Институтом высшей социологии при Академии наук СССР. Но лекции там читали профессора из засекреченного Научно-исследовательского института НИИ-13 и генералы из еще более засекреченного 13-го отдела КГБ. Подробнее об этом можно прочитать у культового писателя Григория Климова…
…А может, все-таки они правильно сделали, что сбежали?.. А то бы их тоже – как бешеных собак… как солдат мировой революции, как красную профессуру… И ее, и Ольгу… Господи, за что?! А тех за что? Просто это в традициях государства.
Покинув город вовремя, они все-таки оставили себе шанс. Шанс выжить, пусть даже один из тысячи.
В лобненской больнице Саше было почти безразлично, выживет она или нет. Приходила Ольга. Приносила пакеты с фруктами, банки с самодельными соками. Был уже октябрь, но девочка не могла поступить в школу. Конспирация. Тайна. Подполье.
– У меня другая фамилия, – напоминала дочь. – Ни к тебе, ни к Стасу она отношения не имеет.
– Как будто они не знают твоей фамилии!
– Но мы же не сможем так всю жизнь прятаться!
– Надо потерпеть, Оля.
– Да надоело мне это. Лучше я работать пойду!
Обеспокоенная Ольгиными настроениями, Саша поторопилась выписаться из больницы, но все равно опоздала. Потому что Юлия Арсеньевна и Жанна Григорьевна все это время тоже не дремали, а даже наоборот – действовали. Каждый, понятное дело, действует в меру своего разумения. А какое, скажите на милость, разумение может быть у двух уже немолодых женщин, скоротавших жизнь в безмятежные застойные времена в неизвестно что исследовавших НИИ и непонятно чем управляющих министерствах?
Тетки рассудили, что Саше нужна какая-то жилплощадь. Но хорошую квартиру в Москве покупать дорого, а селиться на окраине, в спальном районе – такая тоска! Саша как-никак на Чистых прудах родилась и выросла. Зачем же ей в Бирюлево или в Чертаново забираться? Лучше пока купить комнату в коммуналке. Благо Сашины финансовые возможности совершить такую покупку позволяют. А жилье в Москве дорожает ежеминутно, так что комната помимо всего прочего – еще и выгодное помещение капитала.
От своей идеи тетки были в полном восторге и посоветоваться с Сашей как-то не удосужились.
Коммуналку они выбрали перспективную, такую, чтобы в случае чего легко было расселить. А комнату приобрели на свое имя, напополам. Если, не дай бог, что случится с Юлией Арсеньевной, наследство останется Жанне Григорьевне, а если с Жанной, комната отойдет Юле. Они уже и с соседями познакомились. Представились сестрами и сказали, что жить в комнате будет их племянница с дочкой.
Они так радостно улыбались, уверенные, что сделали Саше настоящий сюрприз. Она тоже улыбалась и благодарила. А что еще оставалось делать в ее положении?
Всю прелесть сюрприза Саша прочувствовала в первый месяц своего пребывания в Старосадском переулке, в квартире четырнадцать на третьем этаже. Жить в коммуналке – все равно что жить в квартире без дверей или по крайней мере без замков. К соседям приходят гости, заглядывают знакомые, старичок Леонид Михайлович спускается за газетой, кричит жене:
– Я мигом, дверь не запирай!
Саша боялась распахнутых дверей, звонков – телефонных и дверных, шорохов и скрипов, громких криков на улице и в подъезде и даже воя автомобильной сигнализации. Она была испуганной и потерянной, а соседи считали ее нелюдимой и угрюмой. Появление железной двери в Сашиной комнате они тем более восприняли как оскорбительную причуду. «Думает, мы собираемся ее обворовать?! Больно надо».
Дверь, как ни странно, подействовала на Сашу успокоительно. Из комнаты она старалась без особой нужды не выходить: только в туалет да воды набрать – попить чаю. По телефону ей не звонили, а мыться вообще удобней глубокой ночью. Соседей это, кстати, тоже очень устраивает.
После Нового года Ольга пошла учиться. Школу нашла какую-то левую, типа вечерней, но не совсем. Школа-экстернат. Удобно: ходишь туда три раза в неделю, за год заканчиваешь два класса. И шансы засветиться опять же минимальные.
Саша всякий раз обмирала, отпуская дочь на «Войковскую». Ольга даже сердилась, но, чтобы не беспокоить мать, домой возвращалась строго к назначенному часу, оживленная, румяная. Ольга раскладывала на столе учебники, делилась школьными новостями. И однажды как бы невзначай рассказала, что мама ее школьной подруги Ани Яковлевой – владелица турфирмы «Дух праздника» – ищет внештатного экскурсовода. Фирма осваивает новое направление – экскурсии по Москве. Пойдет дело или нет – еще неизвестно, поэтому сотрудник нужен внештатный, чтобы в случае неудачи фирма не связывала себя обязательствами.
Так Саша стала внештатным экскурсоводом туристической компании «Дух праздника». Подпольное существование понемногу уходило в прошлое. Теперь, как все нормальные люди, она выходила по утрам из дома, торопливо шла по улицам, боясь опоздать на работу.
