– Абсолютно. По чешской легенде, Прагу основали евреи.
– Серьезно?
– Дело в том, что через это место, где сейчас мы находимся, проходили важнейшие торговые пути с Запада на Восток. В X веке в месте пересечения торговыми караванами реки Влтавы возникло первое поселение еврейских торговцев. Постепенно поселение разрасталось и превратилось в еврейский квартал Старого города. С середины XIV века пражский Еврейский город был огорожен стеной и превратился в гетто, а затем, по образу и подобию пражского, стали возникать еврейские гетто и в других городах. Но Прага – мистическое еврейское место. Здесь жил загадочный раввин Леве, для защиты от погромов и в помощь себе создавший глиняного колосса Голема и ожививший его.
– Голема?! Как это?
– Вот слушайте. В 1580 году некий священнослужитель по имени Тадеуш, ярый антисемит, попытался организовать очередной еврейский погром. Рабби Леве узнал о заговоре. Во сне он спросил Небеса, какими средствами бороться с этой напастью. Небеса ответили: «Сотвори Голема из глины и уничтожь пошлую чернь».
В полночь Леве, взяв двух помощников, отправился к берегам Влтавы. При свете факелов они вылепили из глины мужскую фигуру. Каждый обошел ее семь раз против часовой стрелки, повторяя заклинание. После чего рабби вложил в рот монстру «шем», тайное имя еврейского Бога, написанное на пергаменте. Магическая записочка притягивала к чудовищу мощные силы Вселенной.
Оживленный с помощью каббалы ком глины одели, и он стал выглядеть как обычный человек. Раввин назвал его Йозеф. Новый член общины выполнял все приказы своего господина. Каждый день безмолвный слуга получал от рабби какие-нибудь задания. Но однажды Йозеф вышел из повиновения и принялся крушить всех евреев подряд.
– Голем стал антисемитом?
– И тогда его уничтожили. Ритуал был совершен на чердаке Староновой синагоги, здесь же, неподалеку.
– А сохранились какие-нибудь чешские свидетельства о Големе? Его кто-нибудь видел?
– Сохранились. По описанию Голем Йозеф был смугл, безбород, безус, с монгольским типом лица. А еврейский город вскоре получил название Йозефов… Здесь есть еще еврейский музей – уникальное собрание еврейских ценностей, большая часть которых была привезена сюда, как ни странно, по приказу Гиммлера для создания Европейского музея еврейства. То есть евреев как вымершей, по замыслу Гиммлера, нации. А вот Старое еврейское кладбище, снискавшее у европейских оккультистов славу самой темной в мистическом отношении точки Европы.
– А что тут происходит? – испуганно поинтересовался Виктор и покосился на ограду, за которой на небольшом пятачке земли надгробные камни буквально лепились друг к другу.
– Много чего. Например, к памятнику над захоронением мудреца бен Бецалеля приходят паломники со всего мира, люди разных вер и языков. Бытует поверье: если, загадав желание, по древнему еврейскому обычаю положить на могилу камешек – то это желание исполнится. Иногда свои мечты и надежды пилигримы записывают на бумажке и кладут под камешек либо засовывают в трещину надгробия. Русские пражане рассказали мне такую историю недавних лет. Одна девушка из российской глубинки по комсомольской линии попала на работу в редакцию журнала «Проблемы мира и социализма», пропагандировавшего светлое будущее для всей планеты. Редакция его находилась в чешской столице. С приходом перестройки редакцию начали потихоньку свертывать. Девушку ожидало скорое возвращение на родину и, скорее всего, какая-нибудь серенькая должность в провинции. Она была в ужасе от такой перспективы и пришла к могиле бен Бецалеля. Загадала желание: остаться любой ценой в Праге. Желание было исполнено – она действительно осталась в Праге. За ближайшие три месяца девушка сгорела от скоротечного рака…
– Пойдемте-ка отсюда подальше, – судорожно усмехнулся Виктор».
Ольга давным-давно ушла в магазин, вернулась с тортом «Рафаэлло», замороженной клубникой, взбитыми сливками, куском крупнодырчатого сыра и набором швейцарских молочных шоколадок.
– Мама, ужинать! – весело крикнула дочь, пародируя мамашек, кричащих гуляющим детям из окна.
Саша покорно закрыла ноутбук и подсела к не без изыска сервированному столу.
– С чего начинать?
– Что тебе больше нравится?
– Я не знаю… Мне нравится все.
– Тогда начни с сыра и возьми к нему зелени. А теперь – откровенность за откровенность: ты трудишься над книгой воспоминаний?
– О чужой жизни!.. – не выдержав, сыронизировала Саша. – Пишу текст для очередного романа Кати Мэй: работаю текстрайтером – литературным «негром».
– Литагентство!.. – догадалась Ольга.
Но новый поворот Сашиной судьбы не произвел на дочь особого впечатления. И деликатесы, увы, оказались элементом, необходимым для подготовки почвы.
– Мамочка, а ты не будешь сердиться?
– Смотря на что? – Саша ответила устало. Мысленно она наполовину находилась в Праге, наполовину – в собственном прошлом. Размытые образы мелькали перед глазами: старинные улицы, бульвары, маленькие кабачки, взгляды – пристальные и нежные, обрывки фраз, внешняя недосказанность и обезоруживающая, исчерпывающая сердечная ясность. Где это было? С кем? Когда?
– Мамочка, мне предлагают… в Италию… на Рождество… в командировку… – Ольга посмотрела на мать огромными виноватыми глазами. – Все теперь от тебя… Как ты скажешь…
– Как это на Рождество в командировку? – сообразила Саша с трудом. – Рождество в Италии праздник, по всей Европе рождественские каникулы.
– Я поеду до Рождества… и задержусь на праздники.
– Нет, подожди. Ничего не понимаю! Ты поедешь в Италию одна? Но тебе еще нет восемнадцати. И едешь ты в командировку, а не в лагерь. Объясни мне на милость, что за командировка! В профессиональном плане ты…
– …полный ноль! Знаю, твоя коронная фраза! – Теперь Ольга смотрела на мать с нескрываемой ненавистью. – Зато ты высочайший квалификации профессионал! Ха-ха! Литературный «негр»! Ну и не надо, буду сидеть в Москве. Все рождественские каникулы просижу тут на диване. Я буду на своем сидеть, а ты на своем! Смотреть будем друг на друга. Класс, а?! По кайфу!
– Но все-таки ты не ответила, в чем состоит твоя командировка.
– Ни в чем! Кому я нужна – абсолютный ноль в профессиональном плане!.. Я собиралась к парню в Италию.
– К парню? – ахнула Саша.
Оказывается, этот парень, Марио, существовал в Ольгиной жизни уже давно, с лета, с молодежного лагеря. С ним она выучила первые итальянские фразы, он помог ей с трудоустройством и уже два раза приезжал к ней в Москву. Теперь наступила Олина очередь ехать.
– И ты хочешь, чтобы я отпустила тебя? Одну, неизвестно куда? Оля, подумай, мы в таком положении!
– Вот поэтому и надо бежать отсюда! Я выйду замуж, переберусь в Италию. И тебя перетащу. Поняла?
Саша поняла. Кое-что. Например, что Ольга мыслит просто и ясно, как большинство людей ее возраста. Как все молодые люди, Оля в упор не видит преград. Самое простое: через полгода (если не раньше) она может разлюбить Марио, а Марио – ее. Или они друг друга не разлюбят, но Марио вдруг начнет тянуть с предложением. Ольга будет сидеть в Москве, ждать звонков и мучиться. Или Марио все-таки женится на Ольге, но в их новой жизни не будет места Олиной маме Саше. Или… Но самое ужасное, что дочь напрочь лишена чувства опасности. Ходить по ОВИРам, по посольствам… Ведь прописаны они до сих пор в Губернском городе.
