— Именно! — засмеялся я. — Втрескался в саму Джоконду!
— А что, слабо?? — засмеялась и Лиза. — Полюбить Джоконду?
— Полюбить Джоконду?!
И мы разом захохотали. Нам обоим вдруг стало неистово весело. Давясь словами, мы дико хохотали, только у Лизы в глазах дрожали слезы.
— Нужно Гришке… Гришке заказать хорошую… копию Джоконды!..
— Ну, Гришка теперь богатенький… богатенький Буратино!..
— Откажется?
— Заломит!..
— Тогда мы его самого… заломим!..
Чтобы хоть как-то успокоиться, мы, не одеваясь, вышли на улицу. Здесь кружила пурга, мела метель. Отчаянно выл ветер, наметая горы снега на углах домов. И такая погода еще больше лихорадила нашу кровь.
Мы шли в никуда, перекрикиваясь сквозь пелену снега. Над входом в подвал еще незаселенного дома горели аршинные буквы: «Последний кабак».
— Сюда-то нам и нужно! — победно крикнула Лиза.
Мы сбежали вниз и очутились в небольшом полутемном зальце. Немногочисленные посетители вели неспешный разговор. Тихо мурлыкала музыка. В углу бормотал телевизор.
Мы заказали коньяк и плитку горького шоколада.
Отхлебывая терпкую темную влагу, мы счастливо и таинственно переглядывались, точно владели каким-то невероятным секретом.
Однако коньяк постепенно возвращал меня к действительности. Я лучше стал понимать окружающее и отмечать особенности сидящих рядом. Неожиданно взгляд мой упал на экран телевизора. Я вздрогнул и пришел в себя…
Крутили, казалось, военную хронику. В свете прожекторов — разбомбленный дом. Его фасадная стена обвалилась, оголив комнату с битым кирпичом и мятыми листами кровельной жести на паркете. Внимание мое привлек столик у стены, нетронутый взрывом. Я как загипнотизированный поднялся и приблизился к телевизору. Сомнений больше не оставалось — это был чайный столик, который я сам же рисовал. А рядом с ним, среди обломков мебели, я разглядел разодранную парсуну.
— Опять теракт! — охнул кто-то за моей спиной.
— Чечены! — злобно согласились с ним.
— Живем как на вулкане!..
Словно отвечая на реплики нашего кабака, диктор комментировал: «…предположения, что взрыв произошел в результате террористического акта, не подтвердились. По свидетельству прибывших на место военных экспертов, причиной взрыва на бульваре явилась утечка и скопление природного газа в подвале особняка. До сих пор слышится характерный запах этого газа. Трагедия произошла около двух часов назад, к этому времени сотрудники фонда уже разошлись. Обнаружены двое погибших. Это — председатель фонда «Обелиск» Иннокентий NN (он назвал фамилию Иннокентия Константиновича) и внештатный сотрудник — Анна Глинская. Сотрудники охраны фонда «Обелиск», к счастью, оказались на момент взрыва в противоположном крыле здания и не пострадали. Спасательные службы продолжают поиск пострадавших…»
Эпилог
Последний урок сегодня — история. Могли бы и пораньше отпустить — впереди нескончаемые майские праздники, к ним тоже, между прочим, подготовиться надо. Мы, например, уезжаем всей семьей. Хоть и недалеко, зато надолго. На целых пять дней. Сашин друг купил коттедж в ближнем Подмосковье и пригласил нас на новоселье.
— Сочувствую тебе, — прошептала соседка по парте Вика. — Все праздники с предками кантоваться! Хочешь, я тебе сообщение пришлю?
— Валяй.
— Расскажешь потом, как живут в коттеджах киндер-сюрпризы.
— Это он-то киндер-сюрприз?! — Я еле сдержала смех. — Ты бы его видела! Лохан!
— Откуда ж у лохана такие бабки?
Я пожала плечами:
— Сама не догоняю. Наследство какое-то.
Мне уже давно хотелось разузнать подробности этой истории про наследство. Но ее от меня скрывали с особой тщательностью. Я пробовала и с мамой, и с Сашей говорить. Облом, молчат как партизаны.
Началось это все приблизительно год назад и вот при каких обстоятельствах. Родители после развода стали продавать нашу квартиру на «Пролетарке». Но вдруг мама все переиграла. Сказала, что купит отцу любую однушку на его усмотрение. Он подумал-подумал и выбрал прикольный флэт на Ленинском проспекте, недалеко от Наташиного дома. Полный комплект наворотов: кондиционер, джакузи, теплый пол и все такое. Мама заплатила спокойно.
Все, конечно, обалдели, но она ни гу-гу. Ладно, пообалдевали и успокоились, а потом я случайно услышала, как она сказала Саше: Гришкино наследство.
Какое наследство? Гришка-то, этот крышелет, придурок первостатейный, жив-здоров. Какое же от него может быть наследство? Я еще поднапряглась, прислушалась и догадалась, что это не наследство Гришки, а сам Гришка получил от кого-то наследство и часть денег пожертвовал моей матери. Почему именно ей, непонятно. Он вроде бы Санин друг.
Потом эти разговоры про наследство забылись, но недавно, примерно месяц назад, объявился сам Гришка и выдал потрясающий ньюз. Он купил коттедж и в ближайшее время переселяется туда со своим выводком и женой-матрешкой. Я прямо рот открыла, но взрослые ничего. Я пораскинула мозгами и решила, что Гришка просаживает то самое наследство. Интересно только, что ему завещали? Вклад в Швейцарском банке?
Однако мама ни за что не хочет говорить на эту тему.
— Нас с тобой это не касается!
— Но ведь тебе тоже кое-что перепало, — не выдержала я. — Значит, тебя-то это коснулось.
— Елена, тсс…
Вот какая она теперь стала! Деловая женщина, доктор в клинике пластической хирургии! И целыми днями на работе торчит. Даже Саша приходит раньше. Мне становится их жалко, и я по старой дружбе начинаю готовить ужин. Если она вернется и увидит, что дома нечего есть, у нее будет такое несчастное, растерянное лицо…
Хотя иногда мне ужасно хочется ее проучить. Вышла замуж, так сиди дома, нечего из себя разыгрывать фаната омоложения толстых клуш. Один раз я попыталась высказать вслух эти мысли, но Саша меня одернул. Ну и дурак. Я ведь беспокоюсь о его интересах.
Странный он вообще человек. Настя моя послушала и только руками развела:
— Художник.
Да без разницы, художник не художник. В конце концов, у всех свои закидоны. Главное, что он любит маму. И за это я все могу ему простить. Даже то, что иногда они просиживают вдвоем целыми вечерами, а я остаюсь сама по себе. Чтоб им не мешать, я сажусь за компьютер и играю в свою любимую стратегию или решаю химию. Мама наконец-то согласилась разрешить мне поступать в медицинский, и весь прошлый год я занималась с репетитором.
Ну и вот, сижу я, например, над химией, а они в гостиной — разговаривают, смеются, а иногда молчат. О чем можно молчать несколько часов подряд?! От этой жизни просто одичаешь! Ни в одной нормальной семье я такого не видела! Правда, Настя говорит, что все дело в том, что они только недавно поженились, а ее родители вместе уже двадцать лет. За двадцать лет кто хочешь осточертеет! Ну ладно, поживем — увидим.
